Химическая зависимость — это не просто битва с веществом. Это история о том, как травма превращает человека в оборотня: под влиянием боли его психика дробится, словно луна, вынуждая прятаться за масками — то беспомощного ребенка, то холодного взрослого, то яростного защитника, то молодого и сексуального, открытого к приключениям и драйву юношу… То превращается в полночь в зверя, который бежит в тумане, а на утро не помнит почти ничего…
Каждая «шкура» скрывает рану, а интоксикация становится ритуалом превращения, временно примиряющим фрагменты души.
Но, как и мифический зверь, зависимый теряет контроль: его подлинное «Я» растворяется в тумане диссоциации, где нет ни прошлого, ни будущего — только бегство от невыносимого настоящего. Смена картин, динамика, другие реальности.
Диссоциация, по словам Ноэль Бертон, похожа на лабиринт из зеркал. Человек годами блуждает в нём, сталкиваясь с искажёнными отражениями себя — одни кричат о травме, другие шепчут о стыде, третьи молчат, «забальзамированные» в ложной взрослости. Наркотик или алкоголь здесь — не враг, а попытка нащупать выход: туман интоксикации приглушает боль, маскируя провалы в памяти и разрывы в самоощущении.
Но чем глубже в лабиринт, тем сильнее эхо забытых переживаний…
Роль терапевта в этом процессе можно сравнить с ролью проводника, держащего в руках маяк. Его свет — это не готовые ответы, а возможность увидеть, как части личности, словно осколки зеркал, отражают разные грани травмы. Задача — не разрушить лабиринт, а помочь пациенту собрать мозаику из фрагментов, наладив диалог между «оборотнями» внутри: испуганным ребёнком, который ищет утешения, и взрослым, отрицающим уязвимость; между яростью и бессилием.
Однако самый парадоксальный вызов — это надежда. Для тех, кто привык жить в тумане, её свет может быть ослепляющим и пугающим.
Как отмечает Бертон, надежда угрожает диссоциативной системе — она напоминает о том, что за стенами лабиринта существует иная реальность, где боль не нужно заглушать.
Это словно маяк, внезапно возникший в кромешной тьме: он манит, но требует смелости отпустить знакомые тени. Здесь важно идти медленно, позволяя пациенту привыкать к свету, как глазам — к рассвету после долгой ночи.
Работа с зависимостью — это не борьба с чудовищем, а поиск человека за его масками. Интеграция диссоциированных частей похожа на возвращение оборотня к человеческому облику: это больно, ведь приходится заново учиться чувствовать, прощать себя и доверять миру. Но именно в этом процессе рождается целостность — когда вместо лабиринта появляется карта, а вместо тумана — ясный горизонт, где маяк надежды больше не слепит, а ведёт домой.
💎 Дарья Константинова, экзистенциально-гуманистический психолог, процессуально-ориентированный терапевт, использую модальности когнитивно-аффективной школы, юнгианского психоанализа, экзистенциальной терапии.
телеграмм-канал Время для себя
Буду рада видеть в терапии новых клиентов и мягко и бережно помогать исследовать внутренний мир, облегчая тяжелую ношу вины и самокритики, нелюбви к себе.