Отношение к болезни: как диагноз меняет нашу идентичность

Почему болезнь — это встреча с Тенью?

Болезнь. Она вторгается без спроса, перекраивая планы, тело, саму жизнь. Клинический факт – вот что такое диагноз, набор симптомов, прогноз. Но есть нечто другое, куда более личное и мучительное – страдание. Оно не живет в медицинских картах, оно гнездится в пространстве между «я» и этим внезапно изменившимся телом, между надеждами и новой, пугающей реальностью. И вот здесь, в этой щели, и вырастает то самое отношение к болезни – сложное, часто мучительное, всегда уникальное.

Проблема в том, что для самого человека болезнь и его страдание – часто одно и то же. Как их разделить? Особенно явно это слияние видно в депрессии: где кончается биохимия, а где начинается отчаяние души, потерявшей опору? Неразличимо. Больной объективирует свое страдание: «Это не я страдаю, это болезнь во мне страдает». Удобная ловушка. Потому что пока виновником всех бед выступает некая внешняя (хоть и внутренняя) сущность – «болезнь» – сам человек словно бы снимает с себя ответственность за свое состояние, за свою боль. Но и лишает себя власти. Круг замыкается: болезнь вызывает страдание, страдание усиливает ощущение болезни. Разорвать этот порочный круг можно только одним способом – субъективацией страдания. Признать: «Да, мне больно. Мне страшно. Я страдаю от того, что со мной происходит». Это не про обвинение себя, нет. Это про взятие своей боли в собственные руки.

Как детские травмы влияют на отношение к болезни?

И вот тут-то и раскрывается настоящая суть отношения к болезни. Оно перестает быть просто реакцией на симптомы. Оно становится активной позицией, способом взаимодействия с этим новым, нежеланным «соседом» в своей жизни. Отношение к болезни – это всегда, в конечном счете, зеркало отношения к себе. Как я говорю с собой в этой ситуации? Как судья? Как палач? Или как… союзник? Вот где лежит экзистенциальная развилка. Можно ненавидеть себя за слабость, за измененное тело, за слезы. А можно попытаться найти в себе того самого внутреннего союзника, того, кто скажет: «Да, это случилось. С тобой. Это тяжело, несправедливо, страшно. Но я – с тобой. Мы пройдем через это». Формирование этого базового доброжелательного отношения к самому себе – не про сладкий самообман или позитивное мышление. Это про фундаментальную честность и опору внутри самого хаоса.

История Анны: когда болезнь напоминает о брошенности

История клиента: Анна и «Незваный сосед» (Рак молочной железы)
Анна после диагноза была в ярости. Ярость была направлена на «тупое, предательское тело», на врачей, на судьбу. Ее отношение к болезни было тотальной войной. Каждая капля химии воспринималась как яд, вводимый врагами в ее крепость. Страдание было огромным, но слитым с самой болезнью в один сплошной вражеский лагерь. Работа началась с простого, почти невыносимого вопроса: «А где ты в этой войне, Анна? Где твое место, кроме поля боя?». Постепенно, через слезы и сопротивление, пришло осознание: война с телом – это война с собой. Страдание стало ее собственным, а не только «от рака». И тогда появился крошечный шаг к миру. Не с болезнью – пока нет. К миру с собой. Она начала разговаривать с телом, не как с предателем, а как с раненым союзником. Это не изменило диагноза, не убрало боли от лечения. Но изменилось отношение к болезни. Она перестала быть только врагом; она стала тяжелой, трагической частью ее собственной жизни, которую Анна могла теперь встречать не только с яростью, но и с горькой, хрупкой добротой к себе, пытающейся выжить.

Анна не просто злилась на болезнь — она ненавидела свое тело за предательство. Но за этой яростью скрывалось нечто более глубокое — страх быть брошенной, оставленной без помощи. В детстве она росла в семье, где слабость была запрещена: «Не ной, терпи» — это правило впитывалось с молоком матери. Когда в 14 лет она сломала руку, отец сказал: «Не размазывай сопли, это ерунда». Так боль стала чем-то постыдным, а просьба о помощи — унизительной.

В терапии она сначала злилась на психолога — как будто он тоже требовал от нее «не ныть». Но однажды, после особенно жесткой химии, она вдруг разрыдалась — не от боли, а от одиночества. «Я так устала быть сильной», — выдохнула она. Это был первый раз, когда она позволила себе слабость.

Архетипы и вытесненные части личности в терапии

Постепенно стало ясно, что ее отношение к болезни было зеркалом ее отношения к себе: если тело подводит — его нужно наказать. Но за этим стояла вытесненная Тень Жертвы — та часть, которая хотела просто лечь и кричать от боли, не бороться, а быть слабой. Анна всегда гордилась своей «несгибаемостью», но теперь ей пришлось встретиться с тем, что она годами отрицала: потребностью в заботе, праве на слабость.

Экзистенциально это было столкновение с конечностью: она не могла контролировать болезнь, но могла контролировать то, как она к ней относится. Старая установка: «Если я сломаюсь — меня бросят». Новая: «Даже если я не справляюсь — я не одинока».

У Анны болезнь активировала вытесненные части — Тень, которую она годами отрицала. Для Анны это была Жертва (потребность в заботе)

Экзистенциально болезнь стала для нее зеркалом, отражающим то, что она не хотела видеть в себе. Но именно встреча с этими частями позволила изменить отношение к болезни — не как к врагу, а как к части своей истории.

Комментарий психолога: что происходило внутри

Анна не просто боролась с болезнью — она боролась с собой. Ее ярость на тело была проекцией более ранней травмы: в детстве ее научили, что боль = стыд, слабость = отвержение. Поэтому, когда тело «предало» ее, оно стало врагом — ведь оно напоминало ей о той самой уязвимости, которую она годами подавляла.

Отношение к болезни здесь — это повторение детского сценария: если ты слаб, тебя бросят. Но проблема в том, что, воюя с телом, она воюет с собой. Субъективация страдания началась только тогда, когда она смогла признать: «Мне больно, и это моя боль».

Тень и архетипы

За ее «несгибаемой воительницей» скрывалась Тень Жертвы — та часть, которая хотела плакать, просить о помощи, быть слабой. В ее семье это было запрещено, поэтому она вытеснила эти качества, заменив их гиперконтролем. Но болезнь разрушила иллюзию контроля, заставив встретиться с тем, что она отрицала.

Экзистенциальные данности

Рак столкнул Анну с конечностью и бессилием — она не могла изменить диагноз, но могла изменить то, как она к нему относится. Ее путь — это переход от «Я должна победить любой ценой» к «Я имею право на поддержку».

---

История Максима: стыд и миф о совершенстве

История клиента: Максим и Тени (Диабет 1 типа)

Для Максима диабет, диагностированный в 30, был приговором к вечной несвободе. Каждый замер сахара – напоминание о неполноценности, каждый укол – унижение. Его отношение к болезни – стыд и ненависть. Он скрывал диагноз, нарушал режим, словно пытаясь доказать себе: «Я не болен!». Страдание было глубоко упаковано в гнев и отрицание. Объективация работала на полную: «Это диабет виноват во всем!». Но цена была высока – постоянные скачки сахара, риск осложнений, чувство вины за срывы. Субъективация началась с банального дневника. Не показателей глюкозы, а чувств. Что он чувствует в момент укола? Перед замером? Записывал. Злость. Стыд. Беспомощность. Страх. Просто называя это, он начал отделять свои эмоции от самого факта необходимой процедуры. Отношение к болезни медленно смещалось от «Это чудовище, которое меня мучает» к «Это часть моей реальности, с которой мне приходится иметь дело, и это вызывает во мне сложные чувства». Принятие необходимости ухода за собой не стало радостным, но перестало быть источником саморазрушительного стыда. Он начал видеть в себе не только жертву болезни, но и человека, который действует, чтобы жить, пусть и по новым правилам. Ключом стало не изменение болезни, а изменение отношения к себе – от ненависти к постепенному, вымученному уважению к своей выносливости.

Этот процесс – различение болезни и страдания, переход от объективации к субъективации, формирование отношения к болезни через призму отношения к себе – универсален. Не только в онкологии или диабете. Любое хроническое состояние, любая травма, любая потеря ставит нас перед этой задачей. Болезнь лишь обнажает ее с беспощадной ясностью. Как мы встретим это испытание? С войной или с попыткой найти в себе того самого союзника? От этого зависит не исход болезни (увы, не всегда в нашей власти), но качество самой жизни внутри нее. Само отношение к болезни становится почвой, на которой мы продолжаем – или нет – расти, несмотря ни на что.

Максим не просто стыдился диабета — он чувствовал, что болезнь сделала его неполноценным. В детстве он был «идеальным мальчиком»: отличник, спортсмен, гордость родителей. Любая ошибка воспринималась как катастрофа. Когда в 30 лет ему поставили диагноз, он не смог принять, что его тело больше не идеально.

В терапии он сначала отрицал проблему: «Это просто неудобство». Но когда психолог спросил: «Что самое страшное в том, что другие узнают?» — он замолчал. Потом тихо: «Они подумают, что я сломан». За диабетом стоял страх быть непринятым, а за ним — вытесненная Тень Неудачника, та часть, которая могла ошибаться, быть слабой, проигрывать.

Архетипы и Тень в терапии

У Максима болезнь активировала вытесненные части — Тень, которую он годами отрицал. Для Максима это был Неудачник (право на ошибку).

Экзистенциально болезнь стала для него зеркалом, отражающим то, что он не хотел видеть в себе. Но именно встреча с этими частями позволила изменить отношение к болезни — не как к врагу, а как к части своей истории.

Его отношение к болезни было попыткой сохранить контроль: если скрывать — значит, ее как бы нет. Но чем больше он прятался, тем сильнее становился стыд. Переломный момент наступил, когда он впервые рассказал о диабете другу — и тот не отвернулся, а спросил: «Чем помочь?»

Старая установка: «Я должен быть идеальным, иначе я никто». Новая: «Я имею право на несовершенство».

Экзистенциально его путь — это принятие хрупкости: он не мог изменить диагноз, но мог перестать наказывать себя за него.

Комментарий психолога: что происходило внутри

Максим не принимал диабет, потому что для него болезнь = крах идентичности. Он построил свою жизнь на идее «я должен быть идеальным», и диагноз разрушил эту конструкцию. Его стыд был не столько за болезнь, сколько за потерю контроля — а значит, за свою «недостаточность».

Отношение к болезни здесь — это отражение глубинного страха: «Если я несовершенен, я не заслуживаю любви». Поэтому он скрывал диагноз, как преступник скрывает улики. Но чем больше он прятался, тем сильнее становилось отчуждение от себя.

Тень и архетипы

Его Тень Неудачника — это все, что он отрицал: ошибки, слабость, потребность в помощи. В детстве его хвалили только за достижения, поэтому он научился отрезать часть себя, которая могла «подвести». Диабет стал материальным воплощением этой вытесненной неидеальности.

Экзистенциальные кризисы: болезнь как зеркало

Экзистенциальные данности

Диабет заставил Максима столкнуться с изоляцией и свободой: он не мог изменить факт болезни, но мог выбрать — продолжать ли жить в тени стыда или принять себя целиком, с «поломанными» частями.

---

Теория: почему болезнь активирует Тень?

Болезнь — это вторжение реальности в наши иллюзии. Когда человек годами живет, отрицая часть себя (например, слабость, потребность в заботе, право на ошибку), болезнь вытаскивает это наружу.

• Тень — это то, что мы в себе не признаем.

• Архетипы (Жертва, Неудачник, Ребенок) — это универсальные паттерны, через которые Тень проявляется.

• Экзистенциальные данности (смерть, свобода, изоляция, бессмысленность) обостряются в болезни, заставляя пересматривать отношение к себе.

 

Вопросы для терапии,

фокусирующиеся на отношении к болезни, работе с Тенью и экзистенциальными аспектами. Они помогают клиенту исследовать глубинные связи между симптомом, историей личности и вытесненными частями себя:

---

1. На различение болезни и страдания (базовый уровень):

• «Когда вы говорите «у меня болит спина» — где именно вы чувствуете страдание? Это только в теле, или где-то еще?»

• «Если бы болезнь могла говорить — что бы она сказала вам о том, как вы к ней относитесь?»

• «Что для вас было бы хуже: физическая боль или то, что она заставляет вас чувствовать (беспомощность, злость, стыд)?»

2. На исследование Тени и вытесненных частей:

• «Какое качество или эмоция, связанная с болезнью (слабость, зависимость, гнев), кажется вам самой невыносимой? Почему именно она?»

• «Если представить, что болезнь — это послание от какой-то вашей забытой или отвергнутой части… что бы это могла быть за часть? О чем она пытается кричать?»

• «В детстве вас учили, что «нормально» — болеть? Как в вашей семье относились к слабости, слезам, просьбам о помощи? Как это эхо звучит сейчас в вашем отношении к болезни?»

3. На связь с идентичностью и контролем (экзистенциальный слой):

• «Кем вы перестали быть из-за болезни? Кем вы боитесь стать?»

• «Что болезнь отняла у вашего «Я»? И что, как ни парадоксально, подарила (даже если это тяжелый дар)?»

• «Где проходит граница между тем, что контролирует болезнь, и тем, что все еще контролируете вы? Что находится в этой «ничейной» зоне?»

4. На работу с телом и проекциями:

• «Если бы ваше тело могло ответить на ваше отношение к болезни — что бы оно сказало? А как бы вы хотели, чтобы оно ответило?»

• «На кого или на что вы злитесь больше всего в связи с болезнью? На врачей? Судьбу? Себя? Свое тело? Что стоит за этой злостью?»

• «Какие «молчаливые правила» вы соблюдаете в отношении своего тела сейчас? («Не доверяй ему», «Наказывай за сбои», «Игнорируй сигналы») Откуда эти правила?»

5. На исследование детских паттернов (ключ к Тени):

• «Вспомните ситуацию в детстве, когда вы чувствовали себя так же беспомощным/уязвимым/злым, как сейчас из-за болезни. Что происходило тогда? Как вы справлялись?»

• «Какой урок о страдании вы вынесли из своей семьи? («Терпи», «Не ной», «Борись любой ценой») Как этот урок влияет на ваше отношение к болезни сегодня?»

• *«Если бы ваш 8-летний «Я» увидел вас сейчас — что бы он почувствовал по поводу вашей болезни? Что бы вы хотели ему сказать?»*

6. На интеграцию Тени и поиск ресурса:

• «Какое «запретное» качество, которое проявляет болезнь (например, потребность в заботе, право на гнев, принятие ограничений), могло бы стать вашим союзником?»

• «Представьте, что ваша Тень (та самая вытесненная часть) держит в руках ключ к облегчению. На что этот ключ похож? Что он открывает?»

• «Если бы ваше отношение к болезни стало на 10% добрее к вам самим — что бы изменилось в первую очередь?»

---

Важно для терапевта:

• Эти вопросы — инструменты для исследования, а не анкета. Задавайте их, когда чувствуете готовность клиента погрузиться в глубину.

• Отслеживайте телесные реакции (зажимы, дыхание, слезы) — они часто указывают на «вход» в зону Тени.

• Работа с Тенью требует осторожности. Фразы вроде «Какая часть вас чувствует себя так?» или «Дайте имя этому состоянию» помогают дистанцироваться от болезненных переживаний.

• Экзистенциальный слой (свобода, смерть, изоляция, бессмысленность) часто всплывает сам при искреннем диалоге. Не навязывайте, но будьте готовы к этому разговору.

Эти вопросы помогают превратить болезнь из врага в сообщение, которое нужно расшифровать, а страдание — из тупика в путь к себе.

---

• Болезнь обнажает вытесненные части личности — то, что мы годами отрицали, становится очевидным.

• Отношение к болезни = отношение к себе — если человек ненавидит болезнь, он часто ненавидит часть себя.

• Тень в психологии — это все, что мы в себе не признаем: слабость, потребность в заботе, право на ошибку.

• Экзистенциальные данности (смерть, свобода, изоляция, бессмысленность) обостряются при болезни, заставляя пересматривать жизнь.

• Субъективация страдания — ключевой этап терапии: не «болезнь мучает меня», а «я переживаю боль».

• Архетипы (Жертва, Неудачник, Ребенок) — универсальные паттерны, через которые проявляется кризис болезни.

 

---

Если это откликается…

Ваше отношение к болезни — не случайность. Оно говорит на языке старых ран, вытесненных страхов и забытых частей себя. Если диагноз стал не просто медицинским фактом, а зеркалом, в котором вы узнаете — или не узнаете — себя…
Терапия здесь — не про «справиться» или «принять». Это про то, чтобы:

1. Расшифровать послание за симптомом:

   • Какая Тень (Жертва, Неудачник, Бунтарь) прорывается через боль?

   • Какие детские правила («Не плачь», «Будь сильным», «Не доверяй») управляют вашей реакцией на болезнь сейчас?

2. Разлепить болезнь и страдание:

   • Где заканчивается физический дискомфорт и начинается экзистенциальная боль (стыд, ярость, страх быть брошенным)?

3. Найти язык для непрожитого:

   • Какие эмоции «заперты» в теле? Какой голос вы заглушали годами?

4. Пересобрать отношение к себе:

   • Не через «позитивное мышление», а через встречу с тем, что вы в себе отрицали. Даже если это жестоко.

Это не про «исцеление» в популярном смысле. Это про то, чтобы:

• Превратить войну с болезнью — в диалог с собой.

• Увидеть в «незваном соседе» (болезни) — часть своей истории, а не только врага.

• Найти опору не вопреки болезни, а внутри того, кто вы есть — включая ваши трещины.

Если вы готовы к этой работе — пишите. Не за рецептом счастья, а за правдой о себе. Даже если она неудобная.

Записаться на сессию:
Telegram
Whatsapp
Email

 

---

 

Соматизация как бунт тела: история аллергии, которая заставила услышать себя

Истощение ресурсов не приговор: как психотерапия помогает пересобрать себя (клиентские истории)

Синдром хронической усталости: как цифровой шум и перегрузка решений крадут наши силы 

Забота о себе: философские корни и психологическая реальность 09.05.2025

Экзистенциальная психотерапия: как симптом становится дверью к авторству жизни, 3 примера