Одна из наиболее популярных психотерапевтических концепций, трансак­тный анализ, т.е. анализ взаимодействий, Э. Берна, стал широко известным еще в 1960-е годы, когда одна за другой вышли книги Э. Берна, завоевав­шие статус бестселлеров практически во всем мире[1].

Эклектическая по своей композиции, концепция Э. Берна вобрала в себя идеи и понятия психодинамического и бихевиорального подходов, сделав акцент на определении и выявлении когнитивных схем поведения, кото­рые программируют (реализуют “сценарий”) взаимодействие личности с собой и с другими.

Исходные предпосылки и основные понятия

Концепция Э. Берна исходит из способности индивида осознать свое пове­дение и отделить неадекватные его структуры (“паттерны”) от себя. По­скольку у человека есть право выбора, он может стать независимым от свое­го прошлого, от навязанных ему стереотипов поведения и тем самым изме­нить судьбу (“жизненный сценарий“). Вообще, отличие концепции Э. Берна от других состоит — это следует подчеркнуть особо — в том, что он не фиксирует внимание и усилия на отдельных поведенческих структурах, а апеллирует к гораздо более значимым и длительным формам и последстви­ям поведения. Речь, в конечном итоге, идет о судьбе человека, и даже не только о его личной судьбе, а о судьбе целого его рода, так как сценарий жизни — на то и сценарий, что подчиняет себе, своей программе жизнь не­скольких поколений в семье. Иначе говоря, в концепцию Э. Берна включены также отношения со временем. Есть даже специальная трансакция — “структурирование времени”. Рассмотрим ключевые понятия концепции.

В центре концепции — понятие “эго-состояние”. Таких эго-состояний Э. Берн выделяет три: родитель, ребенок и взрослый. “Родитель” — это эго-состояние с интериоризованными рационализированными нормами долженствований, требований и запретов.

“Ребенок” — эго-состояние импульсивного, эмоционального реагирования со спонтанным (хотя оно может при этом варьировать — от беспомощного до протестующего) поведением.

“Взрослый” — эго-состояние, которое воплощает в себе как бы объектив­ную, рассудительную и вместе с тем эмпатическую, доброжелательную часть личности.

Согласно Э. Берну, осознание клиентом своего актуального эго-состояния — первый шаг к изменению поведения в сторону его оптимизации.

Детально разработанная концепция Э. Берна со своим языком, своей базис­ной терминологией предлагает еще целый ряд понятий, существенных для понимания того, что, по Э. Берну, происходит между людьми при общении. Вот краткое описание этой терминологии.

“Игра” — фиксированный и неосознаваемый стереотип поведения, в кото­ром личность стремится избегнуть близости — полноценного контакта — путем манипулятивного поведения. Примеры игр: “Да, но…”; “Ах, если бы не ты…”; “Какой я несчастный…”; “Смотри, что ты сделал со мной…” и т.п.

“Поглаживания” — трансакции, направленные на индуцирование положи­тельных или отрицательных чувств. Различают поглаживания позитивные (“Вы мне симпатичны”), негативные (“Ты мне неприятен”); условные (“Ты бы мне больше нравился, если бы… “) и безусловные (“Я принимаю тебя таким, какой ты есть”).

“Вымогательство” — способ поведения, с помощью которого люди реализу­ют привычные установки, вызывая у себя отрицательные чувства и как бы требуя своим поведением, чтобы их успокаивали. “Вымогательство” — это обычно то, что получает инициатор игры в ее конце.

“Запреты и ранние решения” — одно из ключевых понятий трансактного анализа, означающее послание, передающееся в детстве от родителей к детям, из эго-состояния “ребенок” в связи с тревогами, заботами и пере­живаниями родителей. Эти запреты можно сравнить с устойчивыми мат­рицами поведения и т.п. В ответ на эти послания ребенок принимает то, что называется “ранние решения”, т.е. формулы поведения, вытекающие из “запретов”.

Примеры запретов и ранних решений:

“Не высовываться” — “Надо быть незаметным, иначе будет плохо” или “А я буду высовываться!”, или “Я буду делать, что захочу, и всегда!”.

“Жизненный сценарий” — явная аналогия со “стилем жизни” А. Адлера, включает в себя: родительские послания (запреты), ранние решения (в от­вет на них), игры, которые реализуют ранние решения, вымогательства, которыми оправдываются ранние решения и к тому же ожидания и пред­положения о том, чем закончится пьеса жизни.

Описание консультативного и психотерапевтического процесса

Цели психологической помощи. Главная цель — помочь клиенту осоз­нать свои игры, жизненный сценарий, эго-состояния и — при необходимо­сти — принять новые решения, относящиеся к поведению и построению жизни. Сущность психологической помощи заключается в том, чтобы осво­бодить человека от выполнения навязанных программ поведения и помочь ему стать независимым, спонтанным, способным к полноценным отноше­ниям близости.

Позиция психолога. Исходя из общего замысла концепции и целей психо­логической помощи, основная задача психолога — обеспечить необходи­мый инсайт. Отсюда вытекают и требования к его позиции: партнерство, принятие клиента, сочетание позиций учителя и эксперта. Вместе с тем — и это важно — психолог обязан апеллировать к эго-состоянию “взрослый” в клиенте, а не потакать невротическим поведенческим стереотипам.

Позиция клиента. Как правило, условием работы в трансактном анализе является заключение контракта. Поэтому позиция клиента, принимающего решение пройти курс психотерапии, предполагает заключение обоюдного соглашения об условиях работы и характере отношений. Клиенту, как пра­вило, отводится роль анонимного участника, который ставит свои соб­ственные цели с указанием критериев оценки их достижения. Такая форма совместной работы предполагает взаимную ответственность обеих сторон.

Психотехника в трансактном анализе. Психотехника трансактного ана­лиза в основном заимствована из гештальт-терапии. Однако в центре кон­сультативного и психотерапевтического процесса находятся специфичес­кие приемы, вытекающие из содержания самой концепции.

Структурный анализ эго-позиции предполагает демонстрацию и взаимо­действие с помощью техники ролевых игр, “пустого кресла” и др. с сопут­ствующими обеспечениями фактического и возможного характера трансакций. Особо выделяются две проблемы: контаминации, когда сме­шиваются два разных эго-состояния, и исключения, когда эго-состояния жестко отграничены друг от друга.

Семейное моделирование сочетает в себе элементы психодрамы и струк­турного анализа эго-состояний, когда участник группы (эта техника обыч­но используется в групповой работе) воспроизводит свои трансакции с мо­делью своей семьи.

Анализ игр и вымогательств, анализ ритуалов и структурирования време­ни, анализ позиции в общении (“Я хороший и ты хороший”, “Я плохой и ты плохой”, “Я хороший, ты плохой”, “Я плохой, ты хороший”) и, наконец, ана­лиз сценария — важные и весьма полезные приемы работы в системе трансактного анализа.

Следует отметить, что трансактный анализ, делая упор на когнитивных структурах, предложенных автором концепции, освобождает клиента и психолога от целого ряда возможных проблем, возникающих в самом про­цессе совместной работы (перенос, контрперенос и т.п.). К тому же, трансактный анализ весьма удобен и продуктивен в групповой работе.

Общая характеристика концепции. Основные особенности, завоевавшие широкое признание трансактного анализа, — его доступность и эффектив­ность. Предназначенный для недолговременной психотерапевтической ра­боты, трансактный анализ предоставляет клиенту возможность выйти за рамки неосознаваемых схем и шаблонов поведения и, приняв иную когни­тивную структуризацию поведения, получить возможность произвольной, свободной его коррекции. Благодаря своей очевидности и доступности трансактный анализ стал, в сущности, не столько даже формой психотера­пии, сколько формой социокультурного обучения повседневному поведе­нию. И в этом причина его чрезвычайной популярности. Широк диапазон применения концепции — от семейного консультирования до лечения не­врозов и даже до таких тонкостей, как обучение бабушек и дедушек искус­ству быть семейными фасилитаторами.

Клиентский случай (клиентский запрос)

Сер­гей пришел на консультацию и рассказал о себе следующее:

“Мне 25 лет. Я студент психологического факультета. Недавно решил спе­циализироваться в области психологического консультирования. Я окон­чил три курса, прослушал спецкурсы по психологии личности, общения и даже прошел группу личностного роста. Я решил, что если собираюсь ра­ботать с людьми как консультант, то мне следует прежде всего лучше взглянуть на себя.

В свои 25 лет я чувствую, что прожил большую часть своей жизни впус­тую. К настоящему моменту я бы хотел уже закончить университет и рабо­тать, а вместо этого я всего лишь студент. Я понял, что без основательного понимания самого себя человек не может полноценно жить, и решил спе­циализироваться в области консультативной психологии и работать кон­сультантом с проблемными детьми. Мне помог в свое время один человек, и я тоже хотел бы помогать подросткам. Но все же моя личностная пробле­матика далека от настоящей проработки. У меня мало друзей, я испытываю страх и робость со сверстниками или людьми старше меня. Я чувствую себя хорошо с детьми, потому что они еще искренни. Я очень беспокоюсь по поводу того, достаточно ли я подхожу для практической работы в каче­стве психолога-консультанта. Одна из моих проблем — я много курю и, бывает, выпиваю. В основном это случается, когда мне одиноко и кажется, что я никому не нужен. Я боюсь людей вообще, но особенно сильных и привлекательных женщин. Возможно, я всегда думаю о том, как они меня оценивают, и боюсь, что они считают меня недостаточно мужественным. Мне кажется, я не соответствую их ожиданиям. Я действительно далек от образца мужской “модели”. У меня не мужественное лицо, я довольно мя­гок в обращении и часто задумываюсь, соответствую ли я вообще совре­менным представлениям о мужском идеале.

Довольно часто меня охватывает тревога, особенно по ночам. Иногда мне хочется куда-нибудь сбежать, чтобы никто меня не видел. Часто я страдаю от того, что считаю себя неудачником. Я вообще часто зацикливаюсь на себе. На мыслях о собственной бесполезности. В такие моменты я себя не­навижу. В тяжелые минуты мне кажется что лучше вообще было не ро­диться или даже, что лучше — умереть. Тогда бы я по крайней мере пере­стал страдать. Если быть откровенным, я не могу сказать, что кого-нибудь когда-нибудь любил всей душой. Да и меня никто никогда не любил по-на­стоящему.

Но все, конечно, не так мрачно. У меня нашлось достаточно настойчивости, чтобы поступить в университет, тем более на факультет психологии. Мне нравится, что я хочу работать над собой и прилагаю усилия в этом направ­лении. Я знаю, мне нужен человек, который помог бы мне. Мне нравится в себе то, что я осознаю свои страхи, способен остро чувствовать и могу рис­кнуть, даже если чего-то боюсь.

Что было у меня в прошлом? Какие наиболее значительные события и по­воротные моменты моей жизни? Главным поворотным моментом было, как ни странно, общение с командиром взвода в армии, молоденьким лейтенан­том. Он воодушевил меня на поступление в университет, он говорил, что видит во мне способности, требуемые для работы с подростками. Мне трудно было вначале поверить в это, но его вера помогла мне. Следующим значительным событием стала моя женитьба и развод. Наши семейные вза­имоотношения длились недолго, жена ушла от меня. Это было страшным ударом по моему мужскому самолюбию. Она была очень сильной женщи­ной, доминантный тип. Жена не упускала случая подчеркнуть, что я — “не деловой”, “не мужик”. С тех пор я опасаюсь сближаться с женщинами из-за страха, что они меня станут подавлять.

Мои родители не разводились, но лучше было бы, наверное, чтобы они это сделали. Они часто ссорились. Насколько я понимаю, именно мать была инициатором. Она была доминирующей личностью и часто “катила бочку” на отца, который был слабым, пассивным и робким по сравнению с мате­рью. Он никогда не возражал ей. Кроме того, мои “предки” всегда сравни­вали меня не в мою пользу со старшим братом, который оказался “замеча­тельным” ребенком, удачливым и прилежным учеником. Я сам не знаю, как случилось, что я оказался неудачником.

Я помню, отец кричал: “Ты что, тупой? Соображать надо! Идиот ненормаль­ный! Ты никогда ничего не добьешься!” Моя мать обходилась со мной так же, как она обходилась с отцом. “Ты — тряпка, а не мужчина. Когда ты уже вырастешь и уедешь? Хоть глаза не будешь мозолить, чтоб сердце мое не болело!” Вот что я от нее слышал. Помню, мне было лет 10 или 12, я пы­тался заснуть ночью, чувствуя себя совершенно ненужным. Мне хотелось построить свой домик и в нем жить.

Мы жили в маленьком городке. В отцовской семье не было разговоров ни о религии, ни о чем таком… По правде говоря, я часто ловил себя на мысли, что я сын не своих родителей.

У меня, по-моему, классический комплекс неполноценности. Мне бы хоте­лось уважать себя больше. Надеюсь, что я смогу научиться любить. Мне хо­чется также избавиться от чувства вины и тревожности и относиться к себе, как нормальные люди. Я действительно хочу стать хорошим детским консультантом, а для этого мне надо глубоко понять себя. Правда, я не со­всем определился, что это означает. Но знаю твердо, что мне нужно осво­бодиться от саморазрушительных склонностей и научиться больше дове­рять людям. Может быть, вы сможете мне помочь”.

1. Психоаналитический подход

Психоаналитический подход предполагает прежде всего исследование неосознаваемой психодинамики поведения Сергея.

Основные моменты психотерапевтической работы суть следующие.

1) Углубленная работа с тревогой, связанной с подавленными сексуальны­ми и агрессивными импульсами. В прошлом Сергей вынужден был подав­лять эти импульсы, контролировать их, в противном случае он попадал в трудное положение.

2) Принятие к сведению сильного Супер-Эго, сформировавшегося у Сергея под влиянием интернализации родительских норм и ценностей. Перфекци- онистские цели и нормы диктуют Сергею основное правило, согласно кото­рому он может быть любим только при условии, что будет совершенным. Естественно, что нереалистичность подобных установок привела лишь к интернализации агрессии и вины. Вместо того чтобы направить эти чув­ства на родителей и брата, он обратил их на себя.

3) Приверженность к курению может трактоваться как “оральная фикса­ция”. В связи с тем, что в раннем детстве Сергей не дополучил любви и принятия, он до сих пор страдает от депривации, в поисках одобрения и принятия со стороны других.

4) Половая идентификация Сергея прошла неблагополучно. Являясь сви­детелем постоянной борьбы родителей друг с другом, он идентифициро­вался со слабым отцом и перенес боязнь матери, сильной и доминирующей, на всех женщин. Возможно, он даже женился на женщине, похожей на его мать и вызывавшей у него те же чувства неполноценности.

5) Сердцевина психоаналитической терапии — установление отношений трансфера и их проработка.

Вполне логично допустить, что к психотерапевту Сергей станет относиться как к матери (тем более, если это будет женщина) или — как к отцу, и ана­лиз этих отношений даст ему возможность осознать неосознаваемые де­терминанты собственного поведения.

6) Значительное внимание следует уделить анализу прошлого: отношений с родителями, братом, испытанным в детстве чувствам. Типичные вопросы к Сергею могут быть следующими: “Что ты делал, когда чувствовал себя нелюбимым? Когда ты был ребенком, то мог ли ты выражать свои негатив­ные чувства? Что ты делал с ними? Какое влияние на тебя оказали твои от­ношения с матерью?”

7)     Особо следует выделить момент повторения в текущем поведении опы­та детских переживаний, в частности, воспроизведение его неопределен­ной зависимости от матери. Застревание на симбиотической зависимости и неспособности по-настоящему отделиться от родителей свидетельствует о незавершенности процессов индивидуации и интеграции, о незавершенно­сти конфликта, борьбы, связанной с независимостью, что ведет к формиро­ванию чувства собственной малоценности.

2. Адлерианский подход

Базисные цели адлерианского психотерапевта соответствуют четырем эта­пам консультирования: 1) установлению и поддержанию хороших рабочих отношений с Сергеем; 2) исследование его динамики; 3) поощрение его к развитию инсайта и понимания; 4) помощь ему в поиске новых альтерна­тив и выборов.

Первая стадия — развитие взаимного доверия и уважения. Терапевт дол­жен внимательно отнестись к субъективным переживаниям Сергея и попы­таться уяснить, как тот реагировал на поворотные моменты в жизни. По­скольку консультирование предполагает отношения равенства, терапевт должен исследовать с Сергеем его чувство неравенства c большинством других людей. Цели консультирования устанавливаются совместно.

Вторая стадия предполагает анализ и оценку стиля жизни Сергея (напри­мер, с помощью специализированного опросника). При этом (в течение не­скольких сеансов) анализировались бы: социальные связи Сергея, его про­фессиональная ответственность, его мужская роль и чувства, связанные с самим собой. Значительное внимание было бы уделено жизненным целям и приоритетам. Обобщив прошлый опыт Сергея, терапевт особенно бы вы­делил то, что называется у адлерианцев “базисными ошибками”, т.е. оши­бочные умозаключения о жизни и деструктивные — о самом себе.

В случае с Сергеем такими ошибочными умозаключениями, образующими сердцевину жизненного стиля, являются:

В ходе третьего этапа терапевт интерпретирует жизненный стиль, цели, задачи и субъективную логику Сергея. От последнего ожидается выполне­ние домашних заданий, связанных с переводом его инсайтов в новое по­ведение.

На последнем этапе, в фазе переориентации, ожидается, что Сергей вместе с психотерапевтом станет работать над рассмотрением альтернативных установок, верований и действий. К этому времени Сергей увидит, что он вовсе не должен замыкать себя в паттернах прошлого. Он также откроет, что у него достаточно сил для изменения жизни и что для этого недоста­точно одних инсайтов, а требуется план, ориентированный на действие. Сергей почувствует и поймет, что способен создать новую жизнь для себя, а не оставаться жертвой обстоятельств.

3. Экзистенциальный подход

Консультант исходит из того, что Сергей располагает способностями рас­ширить свое сознание и определить для себя будущее направление своей жизни. Прежде всего терапевт обращается к Сергею, побуждая его осоз­нать, что он не должен быть жертвой прошлого, а наоборот, способен быть архитектором в реконструкции будущего. Сергей может освободить себя от детерминистских шор и принять ответственность, которая приходит вместе со свободой направления собственной жизни. Данный подход дела­ет упор не на психотехнику, а на постижение мира Сергея терапевтом в процессе подлинных взаимоотношений как средства самопонимания.

Сергею можно также противостоять в его попытках избежать свободы по­средством алкогольно-никотиновой зависимости. Беспокойство Сергея (тревога) — это не то, что требует “лечения”. Скорее, он нуждается в обу­чении тому, что реалистическое беспокойство — витальная составляющая жизни в свободе и неопределенности. В связи с тем, что гарантий не суще­ствует и человек одинок, вина и даже отчаяние являются нормальными со­путствующими переживаниями.

Экзистенциальный терапевт склонен рассматривать воображаемое само­убийство Сергея как символ умирания его личности. Использует ли Сер­гей свой человеческий потенциал? Избирает ли он, так сказать, путь утверждения жизни или путь смерти? Можно было бы занять позицию конфронтации по отношению к смыслу и цели его жизни. Есть ли причи­на (резон) для него продолжать хотеть жить? Каковы проекты обогащения его жизни? Что он может сделать, чтобы обрести смысл, значимый и жи­вительный для него?

В жизни Сергея доминирует вина. Однако в основном это вина невротичес­кая, основанная на том, что он думает, будто подводит других людей и не оправдывает их ожидания. Сергей должен обучиться тому, что вина может выполнять ценную функцию, если она основана на осознании недостаточ­ного использования собственных потенций. Сергею необходимо также принять ту реальность, в которой временами он может чувствовать себя одиноко, так как самостоятельный выбор и жизнь со своего собственного центра сопряжены с чувством одиночества.

Экзистенциальный психотера­певт рассмотрел бы также надежду Сергея в процессе учебы открыть свой собственный личностный центр и жить собственными ценностными смыс­лами. Формируя собственный психологический центр своей жизни, Сергей смог бы стать более основательной личностью и научился бы ценить себя выше. По мере становления такой центрации (я — центр собственного мира) он бы меньше искал одобрения других, в частности, родителей или их заместителей. Вместо установления зависимых отношений он смог бы относиться к другим с позиций своей силы (достоинства). Только тогда возникла бы возможность преодоления чувства изолированности и отделенности от других.

4. Роджерианский подход

Психологическая автобиография Сергея четко показывает, чего он хочет для своей жизни. Он ставит цели, он мотивирован к изменению, и у него достаточно беспокойства, чтобы работать над собой. Поэтому роджерианский психотерапевт прежде всего начал бы с веры в способность Сергея найти свой собственный путь и в его собственные силы. Иначе говоря, эта парадигма акцентирует не диагноз и не информацию о прошлом, а прежде всего предполагает свободное высказывание чувств — неадекватности, фрустрации, безнадежности и т.п.

Терапевт предоставляет свободу и без­опасность для исследования угрожающих аспектов личностного бытия, воздерживаясь от суждений и критики чувств. Здесь мало простого отра­жения чувств путем вербализации. Терапевт стремится полностью пере­жить в текущий момент, что это значит — жить в мире Сергея. Подлинные отношения с Сергеем включали бы в себя доброту, глубокое понимание, безусловное принятие и теплоту, а также желание позволить клиенту про­явления любых его чувств в ходе терапевтического времени. Терапевт должен был бы передать Сергею основные установки понимания и приня­тия, и через это положительное отношение Сергей получил бы шанс от­бросить свои опасения и более полно и свободно исследовать свои личные заботы. В сущности, Сергей рос бы личностно во взаимоотношениях с те­рапевтом, который должен был бы оставаться искренним. Сергей использо­вал бы эти отношения, чтобы научиться больше принимать себя со своими достоинствами и ограничениями. Сергею была бы предоставлена возмож­ность открытого выражения чувства страха по отношению к женщинам, ощущения себя неудачником и “слабаком” и, главное, — возможность исследовать свои ощущения, когда его оценивают другие — родители, на­чальство. Он получил бы возможность выразить чувство вины (он живет не так, как ожидали от него родители); что он никогда никого не любил, что он одинок и т.п.

Делясь своими чувствами, Сергей перестал бы ощущать свое одиночество, ибо он рискнул бы впустить в свой частный мир другого — психолога. По­средством таких личностных отношений с терапевтом Сергей постепенно смог бы сосредоточиться на своих переживаниях и прояснить свои чувства и установки. А терапевт увидел бы его как человека, способного развить свои собственные силы и принимать самостоятельные решения. Словом, терапевтические отношения освободили бы его от саморазрушительных тенденций. Вера и забота психолога увеличили бы его собственную веру и уверенность в своих способностях разрешать трудности и открывать новые пути бытия.

5. Подход гештальт-терапии

Гештальт-терапевт прежде всего сосредоточился бы на незавершенном действии Сергея по отношению к родителям и бывшей жене. Скорее всего, это чувство негодования, но Сергей направил его в свою сторону. Помес­тив в центр работы нынешнюю ситуацию клиента, психотерапевт учел бы также и то обстоятельство, что Сергей нуждается в повторном пережива­нии прошлых чувств, которые иначе вмешиваются в нынешнюю жизнь. Од­нако в гештальт-терапии проработка прошлых чувств осуществляется не в реминисценциях, а в ситуации “здесь и теперь”, в воображаемых сценках из жизни с бывшей женой. Сергей как бы анимировал ситуацию, обращаясь “непосредственно” к жене. Он мог бы прямо сказать ей о своих отрица­тельных чувствах и тем самым завершить незавершенное. Ему нужен так­же символический разговор с матерью и отцом. Здесь важно именно содер­жание его речей, обращенных к родителям, содержание, которое не прояв­лялось в реальной жизни. При этом психотерапевт может побуждать вы­сказываться следующими вопросами: “Что вызывает у тебя самое большое возмущение в отношении этих людей? Что ты желал получить от них и не получил? Как бы ты хотел, чтобы они к тебе относились? Что тебе надо сказать им сейчас, чтобы высказать все свое негодование и обиду?”

Через осознание того, что он сейчас делает и как удерживает себя в замк­нутом пространстве прошлого, Сергей может принять ответственность за свою жизнь. Вовлекая его в диалог между разными “частями” его лично­сти, психотерапевт предоставляет Сергею возможность сыграть разные “Я” и установить между ними более сбалансированные отношения. Можно использовать технику пустого стула. Благодаря этому Сергей придет к осо­знанию тех мазохистских игр, которые он ведет с собой. Учитывая, что Сергей теряется при женщинах, можно предложить ему сыграть роль ма­ленького мальчика и с этой утрированной позиции поговорить с могуще­ственной женщиной (на пустом стуле), а затем он мог бы сам стать этой сильной женщиной и с данной позиции ответить “маленькому мальчику”. Основной момент — его конфронтация с собственными страхами и диалог тех полюсов, которые существуют в нем. Цель — не извлечь наружу чув­ства, а научиться жить с ними: почему, собственно, он должен быть либо “маленьким мальчиком”, либо “суперменом”? Почему бы ему не научиться быть человеком, которому временами свойственны слабость и опасения?

Большинство техник гештальт-терапии служат одной, но главной цели: они помогают Сергею получить более полное чувство того, что он делает в настоящем, чтобы продолжать удерживать внутри себя значимые фигуры. По мере осознания того, насколько зависимым от них он позволяет себе быть, у него появится возможность обрести центр внутри себя и жить ради своих собственных целей, а не оставаться под контролем значимых для него фигур.

6. Трансактный анализ

В связи с тем, что трансактный анализ — контрактная форма терапии, сле­дует начать с оговаривания желаемых, согласно контракту, изменений и тех областей, в которых они должны произойти. Общая область, которую хотел бы изменить Сергей, судя по всему, — как научиться чувствовать себя хорошо. Для трансактного анализа существенен анализ нынешнего поведения, взаимодействия с другими и отношений к себе, хотя анализ прошлого также важен, ибо в нем содержатся важные ранние решения, влияющие на теперешнее поведение. Их надо раскрыть. Так, для Сергея та­ким ранним решением было следующее: “Я — глуп, и лучше, чтобы меня здесь не было. Я неудачник”. В дополнение к этому раннему решению Сер­гей принял такие формулы, как: “лучше бы тебя не было”; “будь совер­шенным”; “не верь женщинам”; “быть мужчиной — значит всегда быть сильным”; “у тебя ничего не получится”.

Возможно, главная формула его жизни — “Лучше бы тебя не было”. Раз­ными путями Сергей программировался посланиями типа: “Хоть бы тебя не видеть, чтобы сердце не болело” и т.п. Сергей получал много отрицатель­ных подкреплений (ударов), и его личностная ценность девальвировалась. Теперь ему трудно вступить в близкие отношения и принимать поглажи­вания. Он вложил значительную энергию в накопление отрицательных от­ношений и эмоций (тревоги, вины, самоуничижения, даже суицидальных мыслей), которые необходимо прорабатывать в психотерапевтическом процессе.

Скорее всего психотерапевт данного направления займет по отношению к Сергею позицию конфронтации, указав те игры, в которые он играет: “Бед­ный я бедный”; “Жертва”; “Беспомощный”; “Страдалец”. Его “рэкет” — это собрание чувств, которые он использует для оправдания своего жизненно­го сценария и, в частности, ранних решений, зафиксированных в “рэкете вины” и “депрессии”. По всей вероятности, Сергей склонен накапливать чувства вины и депрессии, а игры, в которые он играет, в качестве приза содержат именно эти чувства. В данном случае он как бы оправдывает в своих глазах свою собственную жизнь, ибо таков сценарий. Формула “не будь” заслуживает особого исследования.

В ходе психотерапии Сергея следует обучить анализу жизненного сцена­рия. Следует показать, что он основывает свой жизненный план на серии решений и приспособлений. С помощью такого анализа он научится опре­делять жизненные стереотипы, которым следует, и, таким образом, изме­нять свою запрограммированность. С помощью расширения сознания он сможет освободиться от раннего сценария.

Автобиография Сергея показывает, что он интроецировал критического Ро­дителя, наказывающего его и понуждающего всегда чувствовать свою не­адекватность. Таким образом, Сергею необходимо научиться быть добрее и снисходительнее к себе, тогда он сможет любить и других. Он должен при­обрести способность питать себя, принимать свои успехи и открывать себя другим.

7. Поведенческий подход

Первоначальная задача психотерапевта поведенческой ориентации заклю­чалась бы в том, чтобы помочь Сергею перевести некоторые из его общих целей в конкретные и измеряемые. Так, если Сергей говорит: “Я хотел бы лучше относиться к себе”, терапевт может спросить: “Что ты имеешь в виду? Когда ты чувствуешь себя хорошо? Что ты можешь сделать, чтобы сузить свою цель?” Когда Сергей говорит: “Я хочу избавиться от своего комплекса неполноценности”, терапевт может задать встречный вопрос: “Какое твое поведение ведет к чувству неполноценности?” В случае с Сер­геем некоторые конкретные цели могут быть связаны с его никотинозави- симостью. Его можно попросить вести запись событий, ведущих к курению или выпивке. Что касается неуверенности Сергея в общении с людьми, ему следует предложить моделирование, ролевую игру, тренировку поведения, когда терапевт, играя роль партнера, предоставит обратную связь о том впечатлении, которое производит Сергей в общении, и они закрепили бы эффективное поведение.

Тревожность Сергея, связанную с женщинами, также можно было бы про­работать методами функциональной тренировки поведения. При этом те­рапевту рекомендуется, к примеру, сыграть роль женщины, которой Сер­гей назначает свидание, а Сергей бы практиковал желаемое поведение с проговариванием всех опасений и соответствующим анализом обрат­ной связи.

Страх неудачи можно было бы прорабатывать с помощью систематической десенсибилизации. Начав с обучения релаксации, можно затем составить перечень конкретных страхов, связанных с несостоятельностью. Возглав­лял бы этот список, скорее всего, страх импотенции, а в конце его значил­ся бы просто разговор со студенткой-коллегой. Затем можно предоставить клиенту возможность вообразить приятную сценку и начать процесс де­сенсибилизации с меньшего страха, прорабатывая его до ситуаций, вызы­вающих наибольший страх.

Далее терапия может сфокусироваться на модификации поведения, приво­дящего к чувствам вины и тревоги. Скорее всего, анализировалось бы не столько прошлое, сколько нынешнее неверное поведение. Значимость при­давалась бы не столько инсайту или переживаниям, сколько обучению со- владающему поведению, устранению нереалистичных чувств вины и стра­ха и выработке более адаптивных реакций, чем существующие, что приве­дет к большей степени удовлетворенности.

8. Рационально-эмотивный подход

Очень важно минимизировать пораженческие и разрушительные установ­ки Сергея, чтобы выработать более реалистичный взгляд на жизнь. Начать можно с раскрытия Сергею того факта, что он постоянно необдуманно ин- доктринирует себя иррациональными идеями и что он сумеет научиться бросать вызов источнику этих затруднений. Он должен мыслить более ра­ционально и станет чувствовать себя лучше. Каковы основные шаги?

Первый. Следует предложить Сергею рассмотреть многие “должен”, “обя­зан”, “надо”, которые он смело принимает. Психотерапевт занимает пози­цию конфронтации по отношению к Сергею, когда тот строит иррациональ­ные верования типа: “Я всегда должен быть сильным и совершенным. Я не мужчина, если показываю слабость”, или: “Если меня никто не любит, это катастрофа”, или: “Если женщина отвергает меня, значит, я действительно ничто” и т.д.

Второй. Можно попросить Сергея оценить способы, которыми он индоктринирует себя с помощью подобных саморазрушительных сентенций. При этом терапевт не только подвергает критике конкретные проблемы, но и саму сердцевину иррационального мышления Сергея, атакуя его, например, такой идеей: “Ты — не твой отец, и ты вовсе не должен продолжать гово­рить себе, что ты тоже такой же. Сколько можно продолжать некритично переносить на себя все оценки своих родителей? Ты говоришь, что чув­ствуешь себя неполноценным. Разве твоя нынешняя деятельность подтвер­ждает это? Для чего ты так жесток с собой? Означает ли это, что ты был в своей семье козлом отпущения и обязан оставаться им по своей воле?

Третий. Как только Сергей понял природу своих иррациональных верова­ний и осознал то, как он их поддерживает, терапевт подбадривает его и приучает к своеобразной контрпропаганде. Терапевт может давать Сергею специальные домашние задания, чтобы помочь избавиться от страхов. К примеру, он предлагает Сергею исследовать страх перед женщинами путем осознания того, что заставляет его руководствоваться формулой: “Они мо­гут кастрировать меня. Они ожидают, чтобы я был сильным и совершен­ным. Иначе они будут властвовать надо мной”. Домашнее задание может включать назначение свидания с женщиной. Если ему это удастся, он бро­сит вызов своим катастрофическим ожиданиям. А что ужасного произой­дет, даже если ему откажут? Почему он должен получать подтверждение только от одной женщины?

Можно также использовать и поведенческие техники типа ролевой игры, моделирования, десенсибилизации, функционального тренинга поведения плюс юмор. Иначе говоря, от психотерапевта ожидается активная дирек­тивная позиция и фокусировка на когнитивных и поведенческих аспектах. Сергея обучают иным установочным формулам: “Меня можно любить”, “Я могу добиваться успехов или временами терпеть неудачу”, “Я не должен превращать всех женщин в свою мать”, “Я не должен себя наказывать за то, что не всегда совершенен”.

Кроме того, Сергей получил бы пользу от когнитивно-поведенческих про­цедур, переструктурирующих его “Я-утверждения” в конструктивные и по­зитивные. При этом полезны: 1) самоанализ поведения в разных ситуациях (в письменной форме); анализ внутреннего диалога (что он себе говорит в определенной ситуации, как он себя настраивает); 2) обучение новому внутреннему диалогу, поскольку мысленные установки влияют на поведе­ние; 3) обучение совпадающему поведению на когнитивном и поведенчес­ком уровнях вначале в процессе учебных, а затем — реальных ситуаций.

9. Реальностная терапия

Здесь прежде всего необходимо внимание к настоящему ради достижения “успешной идентичности”. Клиент сам указал, что для него желательно и что он расценивает как достижение. Реальностная терапия акцентирует

внимание на желательных поведенческих изменениях, а не на чувствах и отношениях к себе. Данный метод исходит из следующего: если Сергей сможет повысить самоуважение и признать собственные силы, его нега­тивные чувства к себе изменятся.

Каковы основные стратегии? Прежде всего — контракт с указанием време­ни и целей психотерапии. Цели должны быть конкретными и реалистичны­ми. Причем терапевт должен помочь определить степень реалистичности целей, задавая, например, вопросы: “Удовлетворены ли сейчас твои потреб­ности? Ты доволен своим теперешним поведением?” Поскольку ответы бу­дут отрицательными, терапевт станет побуждать Сергея к оценочным суж­дениям о текущей жизни, спрашивая: “Как бы ты хотел измениться? Что ты сейчас можешь сделать, чтобы измениться? Готов ли ты изменить самораз­рушительное поведение? Например, привычку много курить?”. Терапевт по­буждает Сергея к оценке того, стоят ли его образцы поведения (стереоти­пы) той цены, которую он за них платит. Извинения и обвинения других не принимаются. Главное — не анализ того, почему так произошло, а позиция, что Сергей может сделать что-либо, чтобы изменить свое поведение на ус­пешное. Терапевт может, например, предложить следующее: “В следующий раз, когда ты почувствуешь себя одиноким и захочешь выпить, позвони при­ятелю и поговори с ним о твоем одиночестве. Сделай со своими чувствами что-нибудь другое, чем обычное курение или выпивка. Ты говорил, что стесняешься людей. Что ж, помести себя в ситуацию, где ты вынужден бу­дешь знакомиться. Запиши свои чувства, понаблюдай за собой в этих ситуа­циях, за тем, что ты делаешь, и принеси свой отчет на следующее наше за­нятие. Вместо изучения того, почему ты чувствуешь себя неполноценным, сосредоточься на том, что ты делаешь, когда ты чувствуешь себя именно таким образом, и на ситуациях, которые увеличивают это чувство”.

Реальностная терапия должна делать значительный упор на сильных сто­ронах Сергея. Он решил про себя когда-то, что родился неудачником. Но сегодня он сделал большие шаги в направлении развития своих способно­стей. Он поступил в университет, интересуется практической работой, стремится помогать детям. Терапия могла бы помочь ему в формулировке планов развития в этом направлении. Короче говоря, Сергей должен полу­чить одобрение за все, чего он достиг, и подбадривание в том, что он сам ответственен за ту жизнь, которую теперь ведет. Он должен увидеть, что может добиться большего, чем сам когда-то решил.

10. Парадигма персонализма отечественных философских традиций

Богатство и разнообразие психологических прозрений и подходов к про­блематике личности в классической русской философии весьма неотвле­ченным образом соотносимыо с конкретной практикой психологической

помощи, которая может трактоваться как “духовная ортопедия” (П. А. Фло­ренский), как “поддержание духа”, восстановление способности любви и веры, личностного “Я”, соотносимого с вечными и нетленными ценностя­ми, бытия в качестве ответственного и причастного к смыслу своей жизни, имеющего свое достояние и достоинство не только в самом себе, но и в бы­тии другого и для другого и осознающего, означивающего себя в этом сво­ем авторском, ответственном бытии как развертывающееся, развивающееся во времени-пространстве культурное тело, мир и одновременно символ, отражающий неведомые глубины инобытийного, не явленного вовне бы­тия, составляющего тайну самого человека (Ф. М. Достоевский, Н. А. Бер­дяев, А. Белый, Б. П. Вышеславцев, Лев Шестов, С. Л. Франк, М. М. Бахтин).

Узловыми моментами возможной личностной работы с Сергеем могут стать следующие:

1. Возвращение прожитой жизни Сергея достоинства, ценности опыта, лич­ного, не заемного, не книжного, работа на “возвышение”, на возмещение в душе, потерявшей опору и ищущей эту опору вне себя, в других (точно так же, потеряв равновесие, мы инстинктивно хватаемся за ближнего, за нечто устойчивое), высоких смыслов трагедии личностного бытия человека — незащищенного, одинокого, обреченного на страдания и гибель и вместе с тем способного искать любви и поддержки, способного бороться и отстаи­вать себя, преодолевать страх, обретать мужество прямого взгляда на опас­ности мира и на свои слабости, способность верить в других и в себя, ис­пытывая благодарность, желание помочь другим, т.е. способного выходить за пределы своего “Я”, осуществляясь в мире как “Я” — для других”.
2. Особое внимание следовало бы уделить созданию условий для проявле­ния личностного “Я” Сергея, какое оно есть само для себя, независимо от соответствия или несоответствия внешним или налагаемым внешними ранними и поздними обстоятельствами идеалов и представлений. Следова­ло бы побудить Сергея погрузиться в неструктурированные глубины его “самости” посредством различения внешнего и внутреннего, поверхност­ного и сущностного, ложного и истинного. Его отношения с бывшей же­ной — подходящее пространство для проработки проблематики любви как понятия и бытия, как безусловного или обусловленного чистосердечного желания добра и — манипуляции, как веры и безверия.
3. Тревога и связанные с ней способы ее компенсации, равно как и прояв­ляющееся самоотношение — важный момент для построения полноценно­го диалога. В нем сопереживание, глубинное, непредзаданное, живое, не­объектное общение, восстановление способностей Сергея к формированию подлинных отношений “Я—Ты” с другим, с миром, с самим собой создало бы основу для такого важного события личного опыта душевной и духов­ной жизни, как встреча, то есть для непосредственного переживания тра­гизма, неразрешимых противоречий бытия не в их изолированной друг от друга и непреодолимой невозможности, а как момента инициации, пости­жения (чувственного, аффективного и вместе с тем глубоко интеллекту­ального и духовного) сложности и глубины жизни, прикосновения к ее со­кровенным тайнам. Это само по себе и есть высшее благо человека как са­мосознающего и самосозидающего бытия в мире.

4. Еще один важный аспект работы с Сергеем — разделение его личностно­го бытия и личностного бытия тех людей, которые в свое время его травми­ровали (родители, бывшая супруга). Его способность к самопониманию мо­жет развиться через понимание других, в частности, самых близких по кро­ви людей — отца и матери. Понять их личностное бытие в отделенности от своего (как иное личностное бытие, как жизнь другого) невозможно без любви и постижения того обстоятельства, что их жизненный мир, который они создавали и строили определенным образом, являлся таким, каким он был не потому, что специально построен для Сергея, а потому, что он не мог быть иным. И что ценность этого мира, через который явлена Сергею жизнь, заключается в том опыте, в том переживании жизни, которые позволяют те­перь Сергею создавать свой, иной мир, где будут не только жалобы и обиды, оскорбления и обвинения, но вера, надежда, любовь, благодарность, муже­ство и, быть может, Бог как высшая ценность, без которой человеку не дает­ся осознание меры всех вещей — другого человека.

Таким образом, богатейшие отечественные традиции персонализма дают психологу и клиенту возможность не только восстановить свое “Я”, но и выйти за пределы “Я” в области духовного и вневременного бытия, к прояв­лению самости и осознанию собственной жизни и ее ценности как одного из бесконечных проявлений жизни людей и человечества, как вечно повто­ряющейся и неповторимой, разгадываемой и неразгаданной, попираемой и неуничтожимой, наполненной болью и радостью, отчаянием и надеждой, безверием и верой, равнодушием и любовью тайны человеческого бытия.

Бондаренко А.Ф. “Психологическая помощь: теория и практика”. — Изд. 3-е, испр. и доп.    М.: Независимая фирма “Класс”, 2001. — 336 с. — (Библиотека психологии и психотерапии, вып. 94).

Энергия и блокирование энергии — заимствованное из психоанализа по­нятие “энергия”, распределение ее и, в частности, блокирование, проявля­ющееся в напряжении (прежде всего телесном — поза, жесты, взгляд, тон голоса и т.п.), используется в гештальт-терапии как объяснительная тер­минология и как средство обучения. При этом используется “парадоксаль­ная интенция” А. Адлера; поощряется поведение клиента, когда тот отда­ется переживанию собственной энергетической заблокированности путем преувеличения, гипертрофии определенных поз, действий и состояний.

Описание консультативного и психотерапевтического процесса

Цели психологической помощи. Основная цель — помочь человеку пол­ностью реализовать свой потенциал. Эта главная цель разбивается на вспо­могательные: 1) обеспечение полноценной работы актуального самоосознавания; 2) смещение локуса контроля вовнутрь, поощрение независимос­ти и самодостаточности; 3) обнаружение психологических блоков, препят­ствующих росту, и изживание их.

Позиция психолога. В гештальт-терапии и консультировании психолог рассматривается как “катализатор”, “помощник” и сотворец, интегрирован­ный в единое целое, в “гештальт” (нем. Gestalt — форма, образ) личности клиента. Психолог старается избегать непосредственного вмешательства в личные чувства клиента — скорее, он пытается облегчить выражение этих чувств. Его роль — роль активного, живого, творческого, сопереживающе­го, изменчивого, как сама жизнь, союзника в поисках собственного “Я” клиента. Назначение — активация внутренних личностных резервов кли­ента, высвобождение которых ведет к личностному росту.

Позиция клиента. В гештальт-терапии клиентам отводится активная роль, включающая в себя право на собственные интерпретации, позиции и, глав­ное, — на осознавание “паттернов”, схем своего поведения и жизни. Пред­полагается, что клиент должен переключиться с рационализирования на переживание, причем вербализация чувств не настолько важна, насколько важно желание клиента и его готовность принять сам процесс актуального переживания, в котором он будет на самом деле испытывать чувства и го­ворить от их имени, а не просто сообщать о них.

Психотехники в гештальт-терапии. Психотехникам, которые в данном направлении именуются также “игры” и “эксперименты”, придается в гештальт-терапии большое значение. Более того, гештальт-терапия получила известность во многом благодаря этим “играм”, “трюкам” и тому подобным описаниям психотехник в массовой прессе[2]. Рассмотрим наиболее извест­ные из них.

“Экспериментальный диалог”, “диссоциированный диалог”. Данная психотехника, известная также под названием “пустой стул”, предназначе­на для проработки внутренних конфликтов клиента. Построена техника на использовании психодрамы, происходящей между двумя полярными пози­циями клиента, например, позицией жертвы и агрессора. Диалог осуществ­ляется самим клиентом, который по очереди воспроизводит реплики от имени одной, затем другой психологической позиции. Широко распростра­ненным приемом является использование двух игровых позиций: “боль­шой пес” и “щенок”. Техника обладает выраженным энергетическим по­тенциалом, усиливает мотивацию клиента к более адекватному поведению.

“Идти по кругу” — также известнейшая психотехника, согласно которой клиент по просьбе ведущего (техника применяется в групповой работе) обходит всех участников по очереди и либо говорит им что-то, либо совер­шает какие-то действия с ними. Члены группы при этом могут отвечать. Техника используется для активизации членов группы, для поощрения их к риску нового поведения и свободы самовыражения. Часто участнику пред­лагается начало высказывания с просьбой завершить его, например: “По­жалуйста, подойдите к каждому в группе и завершите следующее высказы­вание: Я чувствую себя неудобно, потому что… “

Техника “наоборот” (“перевертыш”) — сущность техники заключается в том, чтобы клиент сыграл поведение, противоположное тому, которое ему не нравится. Скажем, застенчивый — стал вести себя вызывающе, при­торно-вежливый — грубо, тот, кто всегда соглашался, — занял бы позицию непрестанного отказывания и т.п. Техника направлена на принятие клиен­том себя в новом для него поведении и на интегрирование в “Я” новых структур опыта.

“Экспериментальное преувеличение” — техника направлена на разви­тие процессов самоосознания путем гиперболизации телесных, вокальных и др. движений — это обычно интенсифицирует чувства, привязанные к тому или иному поведению (все громче и громче повторять фразу, вырази­тельнее сделать жест и т.п.). Особое значение имеет ситуация, когда кли­ент стремится подавить какие-либо переживания. Использование техники приводит к развитию внутренней коммуникации.

“Я несу за это ответственность” — используя этот прием, психолог мо­жет обратиться к клиенту с просьбой выразить то или иное чувство или высказать суждение с обязательным добавлением: ” …и я несу за это от­ветственность”.

“Психодрама” — широко используется в гештальт-терапии, в том числе для прояснения межличностных отношений и для проработки сновидений, которые, в отличие от психодинамического подхода, не интерпретируются, а драматизируются[3].

Общая характеристика концепции. Гештальт-терапия — популярное и весьма эффективное направление в мировой практической психологии. Яв­ляясь разновидностью гуманистической психологии, гештальт-терапия на­правлена на усиление здоровой психологической позиции личности, рас­ширение личностного самосознания и обладает ярко выраженной функцио­нальной направленностью. Созданная на стыке многих направлений и школ практической психологии, именно гештальт-терапия стала одной из самых распространенных и доступных школ практической психологии, решающей задачи личностной и социальной психотерапии. О популярности техник гештальт-терапии вполне резонно сделать следующее замечание: до сих пор многие из коллег-психологов, широко их используя, подчас и не подо­зревают, что “изъясняются прозой” — пользуются техниками гештальт-терапии. Ф. Перлз, основатель направления, изначально поставил проблему выживания здоровой личности в нездоровом обществе. Поэтому вся много­образная техника гештальт-терапии направлена на обеспечение психоло­гической поддержки личности, на освобождение человека от бремени про­шлых и будущих проблем и возвращение его “Я” в богатый и изменчивый мир личностного “сейчасного” бытия. С этим связаны как преимущества, так и очевидные ограничения концепции. Наиболее популярным направле­нием критики является недооценка гештальт-терапией когнитивных аспек­тов личности, односторонность ориентации на сиюминутные переживания.

Следующим уязвимым моментом становится тенденция представителей концепции избегать объяснений и оставлять клиента одного со своими пе­реживаниями, а также то обстоятельство, что приверженность гештальт-терапии к различным техникам открывает путь к злоупотреблению техни­ческой стороной дела в ущерб углубленной психологической работе.

Где  золотая середина между тем, чтобы не быть эгоистом, нарциссом, но и в то же время уметь постоять за себя и защитить свои интересы и потребности?

Чтобы ответить на этот вопрос мне помогла статья Ирины Млодик*, в которой она описывает здоровые проявления нарциссизма.

Итак, нормально, когда…

•  В отношениях мы выстраиваем и удерживаем свои границы, не отвергая, поддерживаем свое самоуважение, не унижая, любим, не идеализируя.
• Мы можем расстроиться или обрадоваться чьей-то оценке, но она не влияет на нашу деятельность, не останавливает и не определяет ее.
• Мы стремимся к признанию. Но это не единственная цель нашей жизни. Нам важен не столько результат, сколько процесс. Мы способны получать от него удовольствие.
• Наша самооценка и самоуважение могут колебаться в определенных пределах, но есть уровень, ниже которого они не падают и выше которого не «взлетают».
• Наши ошибки принимаются нами с сожалением или раскаянием, сопровождаются попыткой разобраться с участием не только внутреннего «обвинителя», но и «адвоката».
• Мы присваиваем себе не только свои промахи и ошибки, но и свои достижения, успехи, самые разные по оттенку качества нашей личности, опыт.
•  Мы соревнуемся с другими, но не для того, чтобы победить, а для того чтобы лучше понять себя, выделить свою индивидуальность, неповторимость, нишу.
• Мы очаровываемся и разочаровываемся, но не идеализируем и не обесцениваем
•  Мы не убегаем от своей пустоты и не заполняем ее, чем придется, а мужественно пребываем в ней в попытках услышать и понять себя.
• Мы не отворачиваемся от существующего, неугодного нам мира, мы создаем свой мир, творя.

* Ирина Млодик «Пока ты пытался стать богом… Мучительный путь нарцисса», стр. 214

Дарья Константинова, экзистенциально-гуманистический психолог

Другие статьи на моём сайте – здесь

Рассматривая и раскрашивая мандалу, мы внутренне успокаиваемся, сосредотачиваемся и активизируем связь со своим внутренним “Я”.

Геометрическая композиция мандалы символизирует духовный, космический или психический порядок – таким образом, мы “наводим порядок в своей душе”.

Давайте гармонизировать свою жизнь ВМЕСТЕ, рисуя МАНДАЛЫ!

۞ Что дает мандала?

Рисуя Мандалы, мы становимся ближе к себе, в психике бессознательно запускается процесс обновления, движения навстречу “идеальному”, гармонии, налаживается связь с внутренним источником, со своим ресурсом.

Ведь бессознательное – источник великой силы, начало всякого вдохновения и творчества.

Наша душа исцеляется, тревоги отступают, а в душу приходит спокойствие и гармония.

Если вы хотите найти себя, обрести гармонию и покой, то техника Мандалы будет вам в помощь!

Если Вы хотите разрешить свои внутренние конфликты, найти ответы на вопросы, выразить свои чувства – начните этот путь с помощью Мандалатерапии.

۞ Рисование мандал позволяет мягко проводить терапию, обращаясь при этом к самой глубине нашего бессознательного.

Рисование Мандал дает:

• пробуждение своих самоисцеляющих ресурсов
• нахождение центра внутренней силы
• повышение уровня самопринятия и самоуважения
• гармонизация своей личности
• новый взгляд на ситуацию
• опыт медитации

Если вы хотите расшифровать послание своего сна, и найти ключ к решению “проблемной” ситуации – используйте мандала-терапию. Это очень мягкий и доступный способ донести сигналы из бессознательного на уровень осознавания, и как результат – понять, как же можно изменить жизнь и её качество!

Добро пожаловать!

 

Один из вариантов самостоятельной работы с мандалой: 

МЕТОДИКА

✿ Подготовка

Сейчас Вы можете заглянуть в «зеркало» вашей души. Вам понадобятся: лист белой бумаги, тарелка, цветные карандаши, краски, кисти. Спокойная, , приятная, безопасная атмосфера.

✿ 1 этап. Создание мандалы

Возьмите лист бумаги и нарисуйте на нем круг.
Возьмите самую красивую краску (тот цвет, который сейчас хочется взять больше всего) и нарисуйте, желательно в центре круга, все, что захочется.
Продолжайте работу, выбирая цвета по желанию и продвигаясь от центра к краям листа, пока весь круг не заполнится.

• Дайте возможность руке самой двигаться по кругу, самой брать понравившееся ей цвета.
• Пусть мандала сама руководит вашим творчеством и распустится как цветок. Всё, что бы вы ни нарисовали, будет правильно, потому что невозможно нарисовать мандалу неверно.
• Не стремитесь искусственно создать шедевр. Важно сделать искренний рисунок, отражающий вашу внутреннюю жизнь. И, чем искренней и правдивей будет ваша мандала, тем больший эффект вы почувствуете и больше ответов получите.

✿ 2 этап. Описание мандалы

Теперь переходим к следующему этапу – это художественное описание мандалы.
Дайте название своей мандале.
Расскажите, что вы изобразили. Что означают фигуры, цвета, расположение?
Какие чувства у вас вызывает ваш рисунок?
Какие мысли?
Вы можете сочинить некую историю, сказку, рассказ о своей мандале. Через вербализацию (словесное описание) вы сможете лучше понять смысл вашего рисунка.

✿ Завершение работы

Какое было у вас настроение на подготовительном этапе, какое – в процессе создания мандалы и на конечном этапе?
Менялись ли ощущения по ходу выполнения мандалы?
Какое вызывает чувство мандала сейчас?

Как известно, обида – это запертый гнев. Когда вы обижаетесь, просто спросите себя: на кого и за что я злюсь? Что мне мешает прямо сказать о своих чувствах? Чего я боюсь?

Обида – это чувство разочарования от неоправданных ожиданий. Спросите себя: все ли я сделал, чтобы донести до человека о своих потребностях, о своих желаниях, о своих ожиданиях. Что вам мешает это делать прямо и открыто? Говорить о том, что для вас важно. Просить…

Бывают такие ситуации, когда действительно важно в какой-то мере проявить агрессию – отстоять свои права, уберечь своё здоровье – психическое и физическое, защитить слабых…

Но как же быть? Где золотая середина между тем, как не таить обиду в себе, запирая гнев, и тем, чтобы проявить агрессию, но не жалеть потом об этом.

Совершенно случайно мне попала в руки эта заметка,  и она мне помогла понять и разобраться в этом непростом вопросе.

Сергей Гандлевский: «Бить можно только вверх»

«Следовать этой заповеди совсем не просто: требуется или врожденное благородство, или бдительность. Возьмем самый расхожий случай. Начальник нагрубил N, и тот, проглотив обиду, возвращается домой, где срывает досаду на дерзком сыне-подростке. Но если бы подчиненный собрался с духом и призвал начальство соблюдать приличия («ударил вверх»), самолюбие N не пострадало бы, а приятное сознание, что он не сплоховал, позволило бы ему и размолвку с сыном обратить в шутку (не «бить вниз»). В итоге в выигрыше были бы все участники «маленькой трагедии». Начальник, возможно, поостерегся бы хамить впредь. Сын оценил бы отцовское великодушие. N уснул бы сном праведника, а не скрежетал зубами ночь напролет, величая себя «ничтожеством». Так я думаю. Но «легко думать – трудно быть», как сказал уже другой мыслитель – Фридрих Ницше».

* Гилберт Кит Честертон (1874–1936), английский писатель и христианский мыслитель.

Сергей Гандлевский, поэт, прозаик, лауреат премии «Антибукер». Из последних книг – сборник «Опыты в стихах» (Захаров, 2009) и «беглые мемуары» «Бездумное былое» (Corpus, 2012).

PSYCHOLOGIES №77, стр. 48

Дарья Константинова