Все дети разные. Они по-разному реагируют на не­удовлетворение своих психологических потребностей. Есть реакция типа «герой семьи». Вот вам живой при­мер. Беседую с десятилетним сыном женщины, больной алкоголизмом. Умный такой мальчик, положительный во всех отношениях. Не надо думать, что у женщин с этой болезнью бывают только умственно отсталые дети. Это неправда. Всякие бывают, немало и умных. Так этот мальчик хорошо ведет хозяйство, ухаживает за * младшей сестренкой, хорошо учится. Спрашиваю:

—    Что ты делаешь, когда у мамы обостряется ее болезнь?

—    Ну, я тогда за старшего в доме. И на нее покри­киваю, да только не помогает.

Перед лицом трудностей дети быстро взрослеют. Трудности закаляют, быстро развивают чувство ответ­ственности. Поведение мальчика прямо-таки образцо­вое. Что же в том плохого, что он стал хозяином и «ге­роем семьи», что все положительное выпукло обозначи­лось в его характере? Плохо то, что это все же была реакция на беду в семье, что он вынужден был стать героем семьи, больше ведь некому. Мальчики должны быть мальчиками. Всему свое время. У него нет детства, он сразу начал жить как взрослый. Не наигравшись в детстве, легко сломаться в будущей жизни.

Довольно часто мальчики на семейное неблагопо­лучие (причем любое, не обязательно это тяжелая бо­лезнь родителя; семейное неблагополучие заключается уже в том, что никто дома не спрашивает: «Как ты себя чувствуешь?») реагируют поведением типа «бунтовщик». Эти презирают все, что происходит в доме, пытаются противиться зачаткам установленного порядка. Настоя­щего порядка в неблагополучных семьях мало, жизнь характеризуется скорее хаосом, чем размеренным ходом событий, соблюдением установленных норм. Драчуны, циники, «металлисты» — все это бунтовщики. Все они испытывают недостаток внимания, принятия и одобре­ния в своем доме. Их мало любят.

Девочки часто пытаются своим поведением все ула­дить, изменить ситуацию к лучшему и становятся если не «героями семьи», то «умиротворительницами» — всех бы они помирили, сами же боятся нашалить, рассердить своих суровых родителей. Тоже жизнь скованная, без свободных порывов души. Вот и вырастают потом «за­комплексованными».

них — это такое чувство, которое связано со следующи­ми понятиями: безопасность, близость, облегчение, на­дежность, тепло, ясность, недвусмысленность, умиротво­ренность, освобождение, прочность существования («как за каменной стеной»). Вы, читатель, можете добавить к этому свои мысли, свое восприятие доверия.

Вы теперь видите, что здоровые отношения и просто душевный комфорт невозможны без доверия. Не дове­рять, быть в уверенности, что кто-то настроен против вас, подозревать кого-то в недобром очень мучительно.

Доверие строится постепенно, медленно и стоит очень дорого. Один молодой человек пришел на новую работу и сказал себе: «Я здесь никого не знаю, поэтому я ни­кому доверять не буду». Он был удивлен, что в его по­ложении может быть и совсем другая тактика: «Я ни­кого не знаю, поэтому могу доверять каждому до пер­вого предательства. Затем я отбрасываю тех людей, кто меня предал, и строю отношения только с теми, кто окажется преданным мне».

Естественно, что этика производственных и семейных отношений разная, степень доверия, раскрытия своих чувств и мыслей совершенно иные. Общее только одно, что степень доверия человека зависит от его предыду­щего опыта. Выработка доверия в том и состоит, что надо преодолеть свой прежний негативный опыт и на­чать накапливать прямо противоположный. Недостаток доверия рождает еще больший его дефицит.

Психология маленьких детей ясна и прозрачна. По­смотрите, как возрастает их уверенность в себе, когда они выполнят что-то намеченное. Ну хотя бы взять та­кую «мелочь», с нашей точки зрения, как перепрыгнуть овражек. А вы замечали, как огорчаются дети, когда им ставят в пример другого ребенка, что вот он, например, уже все буквы знает, а ты никак не запомнишь, как пи­шется буква «О».

Давайте не будем сравнивать своих детей с сосед­скими. Есть другое средство, стимулирующее развитие детей. Это сравнение их с ними самими, но только вче­рашними. Сравнение достижений во времени. «Еще вче­ра ты не умел писать эту букву, а сегодня так красиво и правильно ее написал» (есть достижение). «Я верю, что ты можешь написать и другую букву, которую я те­бе еще не показывала. Вот смотри». Будьте уверены, новое достижение обязательно последует.

Самое большое достижение для человека — это пре­одоление своих слабостей, совершенствование навыков, т. е. работа над собой. Все внешнее менее значимо. По­этому и надо сравнивать то, что умел, достиг вчера, ме­сяц, год назад и что умеешь сейчас.

Некоторые люди, выросшие в неблагополучных семь­ях, испытывают трудности в завершении заданий, в пла­нировании своей жизни и в принятии решений. Это по­тому, что у них не было практики. Никто в доме не по­звал их однажды и не сказал: «Садись, дочка. Ты уже можешь выучить английский алфавит. Давай разделим его на части. Вот тебе задание на сегодня». По мере овладения задачей дочка получала бы поддержку, одоб­рение. И дело бы пошло. Девочка научилась бы не только английскому языку, но и умению делить слож­ные задачи на части, планировать свои силы и возмож­ности, в конечном счете принимать самостоятельно ре­шения. Проверочным инструментом был бы самоанализ.

Бывают противоположные примеры. Дети, вырос­шие в неблагополучных семьях, проявляют крайне вы­сокое стремление к достижениям и успехам. Они умеют работать в определенных областях. Но сколько бы они ни сделали, им все равно мало. Они «трудоголики». Единственное, что им не удается,— это успокоиться, удо­влетвориться, хотя бы ненадолго, достигнутым. Их душе не хватает веры в то, что они сделали что-то значитель­ное. Часто они оказываются не в состоянии достичь успе­ха в такой области, как интимные отношения. Мешает низкая самооценка.

Венец всех достижений — это уверенность, что вы внесли свой вклад в выполнение действительно значимо­го дела и что вы имеете право быть удовлетворенными тем, что сделали. В конце концов все ваши достиже­ния— это результат ваших усилий. Душа обязана тру­диться, но в ней должно быть и место для гордости до­стигнутым. Не забывайте и сами себя поздравить с ус­пехом.

Развлечения, побег от обыденности

Распространено мнение, что сознание может меняться только в худшую сторону, например помрачения или одурманивания с помощью алкоголя, наркотиков. В дей­ствительности в каждом из нас есть биологическая по­требность периодически слегка изменять направление своего сознания, переключать его в другой режим рабо­ты Поэтому мы любим фантазировать, мечтать, смеять­ся, играть, размышлять о будущем или просто спать и видеть сны. Тесно связаны с этой потребностью на­слаждения (искусством, красотой, беседой и чем угод­но), развлечения, разного рода веселье.

Способность быть раскованным, легко входить в новые ситуации, принимать участие в игре — это потреб­ности здорового человека. Практиковаться в их удовле­творении — значит гармонизировать свою личность, раз­виваться, укреплять психическое здоровье.

У людей, выросших в неблагополучных семьях, есть трудности в умении веселиться, расслабляться. Они мо­гут быть чрезмерно серьезны, что имеет не только по­ложительное значение. Сама мысль о радостях жизни может показаться им чем-то непозволительным, гре­ховным.

Народная мудрость на Руси еще в древности относи­ла развлечения к неотъемлемым потребностям человека.

Давно известна и дошла до нас русская народная по­словица: «Без забавы и человек болван».

Длительное неудовлетворение потребности в развле­чениях может привести к глубоким эмоциональным из­менениям. Человек может стать неспособным к отрад­ным переживаниям. Представляете, как он живет? Не живет, а тянет лямку. Причем везде — на работе, дома. Может он позволить себе поиграть с детьми, ребячиться с ними? Нет, конечно. Кому от этого лучше? Никому. А плохо всем — и самому человеку, не научившемуся веселиться, и его детям, и его сотрудникам. Не дай бог такого начальника. Сухой, без чувства юмора, ходячая схема.

Многим родителям я советовала попробовать один безобидный прием. Однажды откажитесь от своего слишком серьезного образа и подурачьтесь со своимк детьми, где угодно, например на снегу или летом на лужайке. Только на равных. Пусть дети вас зароют в сугроб, пусть прыгают через вас в чехарду, и вы пры­гайте так, как они. Если по условиям игры проигравший должен прокукарекать под столом, не уклоняйтесь и от этого. А в конце дня посмотрите на себя и на детей. Вы стали ближе друг другу? Да. Дети выглядят счастли­выми? Да. Понимают они теперь с полуслова ваши рас­поряжения о том, что надо сделать в доме? Да. Мень­ше проблем с нежелательными формами поведения у детей? Да. Так почему вы так редко играете со своими детьми? Я знаю, почему. Вы сами росли в семье, где все силы ваших родителей уходили на борьбу с чувст­вом несчастливости, ущербности, неполноценности. На радость не оставалось ресурсов. Не оставалось ресурсов на рост, совершенствование. Человек, не счастливый сам, не может сделать счастливыми и своих детей. Умение радоваться не пустяк, не второстепенное занятие а важ­ная потребность человека, от удовлетворения которой за­висит не только его самочувствие, но и счастье окружа­ющих людей.

Игры нужны и взрослым. Это легко сказать, да труд­но сделать. Как это можно, чтобы взрослый, очень серь­езный человек вдруг стал играть. Не  будет ли он вы­глядеть глупо? Как преодолеть предубеждения?

Есть очень простой способ. Дети знают, как играть, как быть самими собой. Надо учиться у детей. Можно при этом себе говорить, что вы все делаете исключи­тельно для блага ребенка. Идите с ним на каток, на рыбалку, на лыжные горки, играйте в песочнице, если он еще мал. Делайте то, что делает ребенок, подстраи­вайтесь к нему психологически.

Вам мешает ваше серьезное положение в обществе? Вы директор предприятия? Ничего. Ваша работа, ваше чувство высокой ответственности — это очень важная часть вашей личности, но это еще не весь человек. Нель­зя же, в самом деле, отождествлять работу человека и его личность. Надо отделить себя от работы. Можно сделать это по расписанию. Допустим, вы работаете с 9.00 до 18.00. Задержка на работе до 20.00 вряд ли целесообразна: ведь последние часы и так были сни­женными по своей эффективности, а далее наступает еще более резкое снижение. Если вы задерживаетесь на работе, то, конечно, считаете ее очень важной для себя, полезной для общества, а себя — частью этой работы. Но, возможно, вы задерживаетесь потому, что не знае­те, как можно употребить время для себя? Много лю­дей на словах это знают, а на деле — нет. Если вычесть из ваших представлений о себе вашу ответственную, очень важную работу, не останется ли слишком много пустоты? Иными словами, у меня есть подозрение, что в глубине души вы невысокого мнения о себе, что вы мало себя цените и потому вам необходимо подпиты­вать свою самооценку «героическими усилиями в тру­де». Вы — человек, не робот. У вас множество потреб­ностей. Одна из них — потребность периодически отхо­дить от обыденности.

Убедила я вас, что на время после работы вы може­те себе позволить сознательно запланировать… ничего не делать? Разве что поиграть со своими детьми во что- нибудь. Во что хотите.

Итак, что вы обычно делаете в свободное время? Чем разнообразнее ответы, тем интереснее вы как человек. А еще точнее я бы поставила вопрос так: что вы сделали сегодня для себя?

Сексуальность

Слова «секс» и «пол» в буквальном смысле означа­ют одно и то же, т. е. они синонимы. Правда, есть тен­денция связывать со словом «пол» все, что отличает мужчин от женщин, а со словом «секс» — сексуально – эротические чувства и отношения.

Природа так устроила, что даже дети малые знают: «Я — девочка», «Я — мальчик». Никаких протестов в ду­ше ребенка нет при отнесении себя к девочкам или маль­чикам.

Говоря о сексуальности как о психологической по­требности, я имею в виду прежде всего половую иден­тификацию и чувство удовлетворения в связи с этим. Мальчик, девочка, мужчина, женщина должны при гар­моничном воспитании испытывать душевный комфорт от осознания себя таковыми.

Какое удовлетворение испытывают дети лет пяти- шести, когда им близкие (папа, мама) как-нибудь к ме­сту скажут: «Я рад (а), что ты у меня мальчик (девоч­ка)». Я не могу расшифровать, что у ребенка происхо­дит в душе, но я вижу, как ему хорошо от этих слов. По-видимому, не стоит делать воспитание бесполым. Ес­ли оставлять без внимания половую принадлежность человека, то почему-то люди хорошо себя не чувствуют. Оставить без внимания — это значит относиться к нему, как будто он и не мужского и не женского пола. И уж совсем плохо чувствуют себя люди, когда над их сексу­альностью совершается насилие, когда злоупотребляют их половой принадлежностью.

Что такое сексуальная агрессия? Какие формы она может принимать в семье? Когда я была еще молодым психиатром, мне пришлось в клинике лечить девуш­ку, перенесшую изнасилование. Ее болезнь — депрес­сия— была связана с этим тяжелым переживанием. Де­вушка была в очень подавленном настроении, мало раз­говаривала, отвечала на вопросы односложно: «Да», «Нет». Я понимала, что она пережила нечто ужасное, очень тяжелое, но на этом мои познания и кончались. Ни с ней самой, ни с ее матерью я не могла обсудить это тяжелое событие, просто не знала, как подступиться к проблеме, и высказывала лишь что-то общеутешитель­ное, мол, время лечит, все в психике восстановится. Не могу сказать, что девушка выписалась из больницы в прекрасном психическом состоянии, но облегчение дей­ствительно пришло.

Прошли годы. Мне представилась возможность по­учиться в Ратгеровском университете и выпало такое счастье, как иметь там своим преподавателем прекрас­ного психотерапевта Жанетт Уойтитц. Это очарователь­ная женщина, тонкий знаток человеческих чувств и ма­стер налаживания межличностных отношений. Такие встречи влияют на всю оставшуюся жизнь. Ж. Уойтитц не только оставила след в моей душе, она еще дарит мне все свои книги. Недавно у нее вышла книга «Исце­ление вашего сексуального «Я»». Как бы пригодилась мне такая книга в то время, когда я лечила девушку от депрессии. Как много в этой книге такого, что я узнала впервые.

Может быть, вы, так же кам и я, даже не подозре­ваете, что сексуальная агрессия совершается в семьях довольно часто и что последствия этого очень серьезны и долговременны. Сексуальная агрессия может прини­мать открытые формы (их знают все) и скрытые, неяв­ные формы, о которых мало кто догадывается. Приведу пример из практики Ж. Уойтитц.

На приеме у психотерапевта мужчина лет 30 с не­большим, девственник. Жалуется на трудности нала­живания отношений с девушками. Он еще ни разу не шел далее поглаживания женского тела через кофточку. Смущаясь и краснея, он рассказал психотерапевту о се­бе следующее. Когда ему было одиннадцать-двенадцать лет, мальчики в школе что-то обсуждали и употребляли незнакомые ему слова. Очень хотелось узнать, что эти слова означают, но вначале он притворился, что эти слова ему понятны. Пришел домой и спросил об этом отца. Отец был пьян, и лучше было бы в это время воз­держаться от любых вопросов, но любопытство взяло верх. Отец сказал: «Я тебе лучше все покажу, чем рас­сказывать». Взял журнал с порнографическими картин­ками и показал места между ног у женщин, чего маль­чик никогда раньше не видел. «Я смотрел в изумлении и застыл на месте»,— сообщил пациент. Этот эпизод глубоко врезался в память.

Действия отца психотерапевт квалифицирует как сексуальную агрессию, хотя она была и не явная, по­скольку физического сексуального контакта не было. Но последствия любой — явной и скрытой — сексуаль­ной агрессии, по мнению специалиста Ж. Уойтитц, бы­вают тяжелые. В данном случае у молодого человека укрепилось отвращение к любому обнаженному женско­му телу, причем пациент этого не осознавал. Первым шагом на пути преодоления проблемы стало осознание с помощью психотерапевта как характера своей пробле­мы, так и события, вызвавшего ее (поведение отца)

Любое вмешательство в свободные и нормальные отношения ребенка, молодого человека с противополож­ным полом, которое нарушает психосексуальное разви­тие и мешает приобретать собственный сексуальный опыт, по мнению Ж. Уойтитц, есть уже скрытая сексу­альная агрессия или сексуально оскорбительная форма поведения. Вот ряд примеров, взятых из высказываний пациентов, которые были на приеме у Ж. Уойтитц.

—    Как только я планировал пойти на свидание, ма­ма тотчас жаловалась на нездоровье, и я испытывал сильное чувство вины, оставляя ее.

—    Мой отец всегда плелся хвостом за мной, когда я ходила на свидание.

—    Мой отец обычно оскорблял моих друзей-юношей, в результате чего они больше ко мне не приходили.

—    Моя мама всегда была ревнива к моим подру­гам,— сообщает юноша.

—    Меня всегда обвиняли в совершении аморальных поступков, когда я возвращалась со свидания.

—    Меня беспокоило то, что отец ценил меня выше, чем маму. Я была как будто больше его женой, чем ма­ма. Это чувство усугублялось еще и тем, что я была лучшей хозяйкой, чем мама.

—    Мама сказала, что думает обо мне, о сыне, все время. Я чувствовал себя виноватым, что не думал о ней все время.

—    Мне сказали, что родители очень хотели иметь мальчика, когда меня ждали. Ко мне относились как к мальчику. Я долго мечтала, как бы выковырять свои груди и сделать их плоскими.

—    Когда отец пришел пьяный, он побил и изнаси­ловал мать. Я была в той же комнате, но притворилась спящей. Меня охватил ужас, что он меня обнаружит и я буду следующей жертвой. А я была так беспомощна.

Это далеко не полный перечень того, что слышит психотерапевт, занимающийся лечением последствий сексуальной агрессии.

Подобное отношение родителей к детям легко пред­отвратить, если знать, что оно травмирует психику ре­бенка.

Результаты научных исследований доказывают, что для психики ребенка одинаково неблагоприятно как са­мо насилие (имеется в виду не только сексуальное на­силие, но и любая агрессия, жестокое обращение), совер­шаемое над ним, так и ситуация, в которой ребенок был лишь свидетелем насилия.

В нормально функционирующей семье есть хотя бы один взрослый, с которым ребенок может обсудить лю­бые тревоги, все трудные вопросы, даже те, что связа­ны с сексуальными переживаниями, и получить на них благожелательные ответы. Другое дело, что родители могут оказаться не подготовленными дать исчерпываю­щий ответ. Честное «не знаю» всегда лучше замалчива­ния. Однако ребенок не обязательно должен все рас­сказывать родителям. Всякий человек, в том числе ре­бенок, имеет право на тайну.

Американский психотерапевт Дж. Гейл в книге «Сек­суальность подростков: руководство для родителей» пи­шет: «Из всех благ, которыми родитель может награ­дить своего взрослеющего ребенка, возможно, самое ценное для него — признание его сексуальности как нор­мальной части личности и разрешение проявлять свою сексуальную энергию. Дайте подростку понять, что для юноши (девушки) его возраста уже естественно не толь­ко влюбляться, но искать физической близости. В то же время подросток должен понять, что сексуальная активность для него совершенно не обязательна, и если он (она) не хочет вступать в интимные отношения, то это тоже совершенно нормально».

Свобода

Это сладкое слово свобода! Иметь свободу риско­вать, исследовать неизвестное и делать то, что сам че­ловек считает необходимым, является еще одной нашей потребностью. Вместе с такой свободой приходит ответ­ственность. Непосредственность действий обычно про­является в здоровых формах поведения. Принуждение к действию без внутреннего приятия человеком того, к чему его принуждают, обычно ведет к девиантным (отклоняющимся от нормы) формам поведения.

Люди, выросшие в условиях эмоциональных репрес­сий, где не принято выражать открыто свои чувства и намерения, часто действуют импульсивно, необдуманно, внезапно. В таких случаях много тратится энергии на устранение тех последствий, к которым приводит им­пульсивное поведение. В жизни как шахматисты, так и пе умеющие играть в шахматы должны обязательно ду­мать по меньшей мере па два хода вперед. Импульсив­ность может обернуться против наших лучших интересов.

Свобода действий связана со свободой выбора. Сде­лать выбор всегда непросто. Родители из желания по­мочь ребенку часто лишают его этой возможности, а в результате, став взрослым, человек испытывает труд­ности, когда приходится принимать самостоятельные ре­шения.

Я знала молодую женщину, которая, стремясь к сво­боде и самостоятельности, рано вышла замуж. Это был импульсивный поступок без раздумий, без попытки по­нять свои чувства к будущему мужу. Позднее, когда стало ясно, что брак неудачен, женщина сама говорила, что единственное, что ею руководило, это желание из­бавиться от домашнего ига.

Молодой человек объяснял свое злоупотребление алкоголем тем, что дома родители «устроили прессинг по всему полю». Он «дорвался до свободы» и вот таким бессмысленным способом ею распорядился.

Однажды я присутствовала в одной американской школе в городе Питтсбурге в классе, где учатся вось­милетние дети. Я не знаю, как назывался урок. Тема урока была отпечатана крупными буквами и висела над доской: «Как я могу делать хороший выбор?». Учитель­ница сказала мне, что возможными вариантами ответа,к которым она направляет мысль детей, могут быть:

—  Я могу остановиться и подумать, прежде чем что- либо сделаю.

—  Я могу быть упорным тружеником.

—  Я могу придерживаться положительного отноше­ния к себе и другим.

—  Я могу сознательно выбирать себе друзей.

—  Я могу тихо сидеть на своем рабочем месте и де­лать уроки.

Больше всего меня поразило то, что я ни разу не услышала от учительницы при обращении к ученикам «Ты должен». Как хорошо, когда дети усваивают «Я мо­гу» вместо надоедающего «Ты должен».

У одной моей знакомой два сына-близнеца. По ха­рактеру очень разные. К двенадцатилетнему возрасту обозначилось прямо противоположное отношение к уче­бе: Сережа прилежен, усердно выполняет задания и хо­рошо успевает, Андрей хаотичен во всем, прилежания к учебе не проявляет, оценки крайне неровные. Пока мать говорила прилежному Сереже: «Ты должен помочь Андрею», ничего хорошего не выходило. Но однажды мама нашла нужный тон и сказала: «Сережа, а ты мо­жешь помочь Андрею?». Результаты были поразитель­ные. С тех пор при обращении к детям мама полностью выбросила слова, обозначающие, что долженствование идет извне. Лучше всего, когда человек сам себе при­казывает, когда ежедневно убеждается: «Я могу; когда я ежедневно делаю свой выбор, я ответствен за него и только в этом случае я чувствую себя свободным.

Забота

Одна из высших потребностей человека состоит в в том, чтобы заботиться о ком-то, равно как и испыты­вать на себе чью-то заботу. Почти все высшие потреб­ности человека имеют двустороннюю направленность — на окружающих и на себя. Давать и брать. Такова диа­лектика сложных явлений. Поэтому бытие и не может быть полным в случае, если кто-то только берет или только дает. С последним кто-то может и не согласить­ся. Мы наблюдаем вокруг себя многих матерей, которые только и делают, что заботятся о своих детях до само­пожертвования, до отречения от собственных интересов и потребностей.

По моим наблюдениям над семьями, воспитуемые (это могут быть не только дети, но и мужья или другие члены семьи) отвергают заботу о себе, если кто-то толь­ко дает им и ничего не желает брать. Все дело в том, что «избыточная» забота может исходить от человека (чаще всего это мать, жена), который не уделяет долж­ного внимания своим потребностям, своему «Я», своему внутреннему миру, в результате чего его самооценка становится минимальной. Как живет такая мать? Она постоянно приносит жертвы, она несет свой крест. Од­нажды она может сказать: «Я на тебя жизнь положила, а ты…». Или же от нее можно услышать: «Я не заслу­жила такого жестокого обращения с собой». Не слу­чайно в. обоих случаях центром высказываний будет «Я». Она заботилась всю жизнь о ком-то, чтобы приобрести более высокую оценку как в глазах окружающих, так и в собственных. Двигателем была очень низкая самооценка и необходимость подпитки чувства собст­венного достоинства извне.

Будучи ребенком, эта женщина редко слышала от близких (отца, матери) похвалу, признание ее хороших качеств. Ей просто уделяли мало внимания, редко го­ворили о том, что понимают и разделяют ее чувства. Откуда же взяться положительному отношению к самой себе, адекватной самооценке? В детстве что она ни де­лала, им (близким) все было мало. Она привыкла свя­зывать свое душевное равновесие только с внешними событиями. Вот и направляет теперь всю свою энергию на заботу о ребенке. А ей бы хоть ненадолго остаться наедине с собой, прислушаться к своим импульсам, ведь это важная информация о нас самих.

Есть простой способ узнать, в какой семье вырос человек — в благополучной или неблагополучной. Спро­сите кого-нибудь: что вам мама говорила в детстве, когда хотела вас похвалить? А что говорила, когда не одобряла ваши действия? Если на первый вопрос чело­век затрудняется ответить, а на второй отвечает быст­ро и вспоминает много вариантов, то он вырос в небла­гополучной семье.

Истоки самооценки — в раннем детстве. Низкая са­мооценка может быть двигателем чрезмерной заботы об окружающих, той заботы, которая сковывает свобо­ду их выбора. Такая забота вашим близким не нужна. Они ее отвергают явно или тайно. В чем они действи­тельно нуждаются, так это в сочувствии, сопережива­нии, во внимании, в принятии и одобрении. Все это мо­жет дать только тот человек, чьи потребности удовле­творяются. Дайте же и своим детям возможность по­заботиться о вас.

Любовь без всяких условий

Многие из нас смотрят на любовь как на жизненный опыт, ограниченный временем и определенным, узким кругом людей. Говорят: «Он влюбился на прошлой не­деле», «Он ухаживает уже месяц за девушкой из сосед­него двора». В действительности это чаще всего только влюбленность.

Любовь — это высшая потребность человека. Это не просто чувство, это вся энергия человека, направляе­мая на то, чтобы и он сам, и тот, кого он любит, росли и развивались во всех отношениях, включая физические, психические, эмоциональные и высшие духовные изме­рения.

Любовь — это самый исцеляющий, самый благотвор­ный наш внутренний ресурс. Человеку необходимо, что­бы его любили, особенно в детстве. Если с кем-то плохо обращались в детстве, то может исчезнуть сама способ­ность любить других и даже самого себя. Когда я вижу жестоких парней, то и дело стремящихся подраться, разрушить что-нибудь, ни во что не ставящих и свою жизнь, я всегда думаю, что их не любили в детстве. Им свойственны пониженная самооценка, чувство дефектив­ности, недостаточной самоценности. Для того чтобы за­глушить это чувство, скрыть, не выказать его, они и совершают свои выходки, осуждаемые обществом, они не верят, что могут самореализоваться каким-то другим, творческим, созидательным образом. Разрушать все на своем пути, разрушать себя — одно из последствий по­ниженной самооценки, которая, в свою очередь, есть не­достаточный опыт любви в раннем детстве.

Чтобы человек был в состоянии отдавать любовь, необходимо его самого любить, причем без всяких усло­вий. Любовь предполагает заботу о человеке, преодо­ление трудностей и конфликтов, прощение, доверие, по­священие себя его благополучию, приятие его таким, каков он есть, без всяких условий и просто мирное бы­тие с ним, с собой. Это самая целительная наша внут­ренняя сила.

В. Д. МОСКАЛЕНКО  «Что угодно для души» («Панорама», Москва,1991)